Балканы в древнегреческой мифологии
Поделись знанием:
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.
Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Содержание
Введение
Акарнания
- Акарнан.
- Алет[1] Сын Икария и Перибеи[2].
- Ализей. Сын Икария, по его имени назван город Ализия в Акарнании[3].
- Амфотер.
- Антимах. Сын Гипподаманта[4].
- Ахелой.
- Гипподамант. Сын Ахелоя и Перимеды[5]. О его браке упоминает Гесиод, дети Антимах и Еврита[6]. Отец Евриты, жены Порфаона[7].
- Дамасипп. Сын Икария и Перибеи.[2]
- Имевсим. Сын Икария и Перибеи.[2]
- Каллироя.[8] Нимфа. Дочь Ахелоя. Вторая жена Алкмеона[9], мать Амфотера и Акарнана. В минуту близости с Зевсом попросила сделать её сыновей внезапно взрослыми[10]
- Левкадий. Сын Икария, его именем назван город в Акарнании[3].
- Левкат. Юноша, убегал от любви Аполлона, бросился в море и превратился в скалу[11].
- Перилай. (Перилей.) Сын Икария и Перибеи.[2] Был обвинителем Ореста в Ареопаге (по версии)[12]. en:Perileos
- Фоант. Сын Икария и Перибеи.[2]
Топонимы:
- Акарнания. Область.[13]
- Амфилохийский Аргос.[13]
- Ахелой. Река.[14] На ней самый певучий тростник[15].
- Инах. Река в области амфилохов, приток Ахелоя. По словам Гекатея, получила название от Амфилоха[16]. См. Лукан. Фарсалия VI 362 (смешивается с аргосским).
- Левкадская скала[17].
См. также:
- Алкмеон (сын Амфиарая). Поселился в Акарнании.
- Икарий (отец Пенелопы). Поселился в Акарнании.
- Карн. Прорицатель из Акарнании.
- Салий. Из Акарнании, спутник Акеста.
- Форбант. Акарнанец, союзник Евмолпа. См. Мифы Аттики.
Эпир
В мифах упоминаются в основном племена молоссов, хаонов, феспротов.
- Амбрак. Сын Дексамена, внук Геракла. Царь Амбракия[18].
- Амбракия. Дочь Меланея. По её имени назван город Амбракия[19]. (в другом чтении Амбрак, сын Меланея[20])
- Амфиал. По версии, сын Неоптолема и Андромахи[21].
- Амфисса. По версии, дочь Эхета, ослепленная им и заточенная в пещеру[22].
- Аспет. Под этим именем почитают Ахилла в Эпире[23].
- Грек. Сын Зевса и Пандоры, дочери Девкалиона[24]. Эпоним племени в горах Пинда[25].en:Graecus
- Дексамен. Сын Геракла, отец Амбрака[18].
- Евиппа. Дочь Тиримма из Эпира. Возлюбленная Одиссея, родила ему сына Евриала[26].
- Евриал.[27] Сын Одиссея и Евиппы из Эпира. Когда он вырос, мать отправила его на Итаку. Пенелопа захотела его погубить, и Одиссей убил его[28]. Действующее лицо трагедии Софокла «Эвриал».
- Еврилох. По Лисимаху, сын Неоптолема и Ланассы[29].
- Ланасса. (Леонасса.) Дочь Клеодема/Клеодая, правнучка Геракла[30]. Её похитил Неоптолем в храме Зевса Додонского, она родила 8 детей, нескольких дочерей выдали замуж за соседних царей[31]. Согласно Лисимаху, её дети Дорией, Пергам, Пандар, Еврилох и Молосс[29].
- Метопа. Дочь Эхета эпирского, ослепленная им[22].
- Пандар. По Лисимаху, сын Неоптолема и Ланассы[29].
- Пиел. (Пиал.) Сын Неоптолема и Андромахи[32]. Преемник Неоптолема[33]. К нему восходит родословная эпирских царей.
- Пирр. Один из сыновей Неоптолема и Ланассы[30].
- Тиримм. Из Эпира. Оказал гостеприимство Одиссею. Его дочь Евиппа родила Одиссею сына[34].
- Эхет.
Легендарные лица:
- Горг. По прорицанию Аполлона вывел в Амбракию переселенцев из Коринфа[35].
- Фалек. Тиран Амбракии, от которого Аполлон освободил город[35]. Либо его убила львица, посланная Артемидой[36]. Убил львенка и растерзан львицей[37].
Топонимы и этнонимы:
- Аманты. Народ в Эпире[38].
- Аполлония. Город в Эпире.[39] Основан спутниками Элефенора.
- Аратфос. Река в Амбракии[40].
- Граи. (Граес.) Этноним в Эпире, откуда название граики[41].
- Греки.[5]
- Томар. Гора в Эпире, у подножия которой святилище Додона[42].
- Эант. Река в Эпире, согласно Гекатею[43].
- Эпир. Страна.[44]
Молоссы
- Аидоней. По рационалистическому истолкованию, царь молоссов[45], у которого была жена Персефона, дочь Кора и пес Кербер[46].
- Алкандр. Сын царя молоссов Муниха и Леланты. Прорицатель. Превратился в птицу королька[47].
- Гипериппа. Дочь царя молоссов Муниха и Леланты. Спасаясь от огня, бросилась в воду и превратилась в гагару[48].
- Додон. Сын Зевса и Додоны[49].
- Додона. Родила от Зевса Додона[49].
- Дриант. Отец Муниха, царя молоссов[50].
- Кербер. Пёс Аидонея, царя молоссов. Растерзал Пирифоя[46].
- Леланта. Жена Муниха, царя молоссов, мать 4 детей. Превращена в зелёного дятла[48].
- Мегалетор. Сын царя молоссов Муниха и Леланты. Спасаясь от пожара, превратился в птицу ихневмона[48].
- Молосс.
- Муних (сын Дрианта).[51] Царь молоссов. Жена Леланта, дети Алкандр, Мегалетор, Филей, Гипериппа. Однажды ночью на них напали разбойники и подожгли их дома. Зевс превратил их всех в птиц. Муних превратился в сарыча[48].
- Филей. Сын царя молоссов Муниха и Леланты. Спасаясь от огня, превратился в птицу, называемую псом[47].
Топонимы:
- Геллопия. Область вокруг Додоны[52].
- Молоссы (у Полибия аттич. Молотты) Племя.[53]
- Молоссия. Страна.[54]
- Пелиады. «Голубки». Пророчествовали у жителей Додоны[55]. 3 голубки или 3 старухи, жившие при храме[56]. Две чёрные голубки улетели из египетских Фив, одна — в Ливию, другая — в Додону[57].
- Селлы. Название пророков дуба в Додоне, которые спят на голой земле[58].
Хаоны
- Анфиппа. Девушка из земли хаонов. Возлюбленная некоего юноши, возлегла с ним в чаще. Её случайно убил Кихир, сын царя хаонов, бросая копье в пантеру[59].
- Кестрин. Сын Гелена и Андромахи. С добровольцами из эпиротов занял область по ту сторону реки Фиамия, названную Кестрина[60]. Область называлась Хаония.
- Кихир. Сын царя хаонов. Охотился за пантерой и случайно убил Анфиппу. После этого он впал в безумие, упал с коня в крутом и скалистом месте и умер. Хаоны окружили место стеной и основали город Кихир[59].
- Феникс. Царь додонов в Эпире, эпоним города хаонов в Эпире[61].
- Хаон. Эпирский герой, друг Гелена. Троянец, по его имени Гелен назван страну Хаония[62]. Нечаянно убит Геленом на охоте[63]. en:Chaon
- Эпира. Дочь Эхиона. Переселилась из Беотии вместе с Кадмом и Гармонией, везя останки Пенфея. Умерла и похоронена около чащи в земле хаонов. Земля названа Эпиром[64]. en:Epirus (mythology)
Феспроты
- Астиоха (дочь Филанта). Дочь царя Эфиры (царя феспротов), у вод Селлеиса (по мнению Страбона, из Элиды)[65]. Взята в плен при разрушении города. Родила от Геракла Тлеполема[66].[67] См. Астидамия.
- Ил.[68] Сын Мермера. Царь феспротской Эфиры. Отказался дать Одиссею яд для стрел[69].
- Каллидика.
- Полипет. Сын Одиссея и Каллидики. Царь феспротов.[70]en:Polypoites
- Фаэтон. Первый царь молоссов и феспротов после потопа, пришёл в Эпир вместе с Пеласгом[30].
- Федон. Царь феспротов. Дважды упомянут в вымышленных рассказах Одиссея[71].
- Феспрот. Царь. Действует в трагедии о Фиесте[72]. Упоминается «царство Феспрота»[73].
- Филант (царь Эфиры).
Топонимы:
- Абантида. Местность в Феспротиде, около керавнийских гор. При возвращении из-под Трои локры из Фрониона и абанты из Евбеи на 8 кораблях были занесены к горам Керавнии и основали город Фронион, назвав местность Абантия[74]. См. Элефенор.
- Аорн. Место в Феспротиде, где был оракул и практиковалось вызывание теней умерших, его посещал Орфей[75].
- Ахеронт. Река в Феспротии[76].
- Феспроты (теспроты). Племя.[77] Евгаммон Киренский украл у Мусея книгу о феспротах[78]. «Феспротийский котел» упомянут в связи со святилищем[79].
- Эфира. Город в Теспротии.[80] Там правил Неоптолем[81].
См. также:
- Гелен. Поселился в стране молоссов.
- Дорией. По версии, сын Неоптолема и Ланассы.
- Меланей (сын Аполлона). Захватил Эпир.
- Неоптолем. Поселился в Эпире.
- Пергам (сын Неоптолема). Перешёл в Азию.
- Фидипп. Занял Эфиру в Феспротии.
Иллирия
- Автарией. Сын Иллирия, его именем названо племя автариеев. Отец Паннония (или Пеона)[82].
- Белес. Царь эвганеев в Иллирике. Его победил Антенор[83].
- Даорто. Дочь Иллирия, от неё племя дарсиев[82].
- Дардан. Сын Иллирия, эпоним племени дарданов[82].
- Дассаро. Дочь Иллирия, от неё племя дассаретиев[82].
- Деионей. Тесть Иксиона. См. Эионей.
- Диррах. Сын Посейдона и дочери Эпидамна, отец Иония. На него напали братья, и ему помог за участок земли Геракл, придя из Эрифеи. Поэтому диррахийцы считали Геракла основателем колонии[84].
- Иллирий.
- Ионий. Сын Дирраха. Когда Геракл помогал Дирраху, он нечаянно убил Иония, Геракл похоронил его и бросил в море, которое назвали Ионийским[84].
- Купала. Мифологический персонаж у иллирийцев (?)[85].
- Ликотерс. Царь в Иллирийской области. Принял Агаву, бежавшую из Фив[86]. Агава убила его[87].
- Мед (Майд). Сын Иллирия[82].
- Панноний. Сын Автариея, эпоним племени в Иллирии[82]. См. Пеон.
- Парто. Дочь Иллирия, от неё племя партенов[82].
- Пеон. Или Панноний, сын Автариея, эпоним племени пеонов в Иллирии[82].
- Перреб. Сын Иллирия, от него племя перребов[82].
- Скордиск. Сын Пеона, эпоним племени в Иллирии[82].
- Тавлант. Сын Иллирия, родоначальник тавлантиев[82].
- Трибалл. Сын Пеона, эпоним племени в Иллирии[82]. Отец Гиппоноя[88]. Бог, действующее лицо комедии Аристофана «Птицы».
- Эионей. Тесть Иксиона, убит им[89]. Царь перребов[90].
- Энхелей. Сын Иллирия, эпоним племени энхелеев[82].
- Эпидамн. Основал город у моря и назвал его своим именем. Его дочь родила от Посейдона сына Дирраха[84].
- Апсиртские острова. Иллирия. Когда аргонавты проплывали мимо них, корабль Арго провещал им, что они должны приплыть в Авсонию и очиститься у Кирки от убийства. Некоторые колхи, не найдя «Арго», поселились там.[91] См. Страбон. География VII 5, 5 (стр.315). Колхи основали город Полы[92]. А также города Абсор[93] и Томы.
- Ардиеи. Племя в Иллирии.
- Иллирийцы.[94]
- Иллирия.[95]
- Исса. Остров в Иллирии.
- Керавнийские горы. Некоторые колхи, не найдя «Арго», поселились там.[96] От них племя истров[97].
- Менторы. Прибрежные жители Адриатики[98].
- Пола. Город, основанный колхами, отправившимися на поиски Медеи[99].
- Энхелейцы. «Угри» Племя.[94] Ими правили потомки Кадма и Гармонии[100]. По другой версии, туда ушли беотийцы после взятия Фив эпигонами[101]. От греческого «энхелис» (угорь)[102].
См. также:
- Агава. Бежала из Фив в Иллирию.
- Батон. Вывел колонию в Иллирию.
- Дия. Из Перребии, мать Пирифоя.
- Кадм и Гармония. Воцарились у энхелейцев.
- Лаодамант (сын Этеокла). С фиванцами удалился в Иллирию.
Македония
- Алка. Дочь Олимпа и Кибелы, которую назвали богиней Кибелой[103]. На македонских монетах изображалась Паллада Алкис, Ливий упоминает Афину Алкидемон[104].
- Антиопа. Жена Пиера, мать 9 пиерид[105].
- Архелай (сын Темена).
- Аэроп. Потомок Темена, бежавший в Македонию, старший брат Пердикки[106].
- Боттон. Критянин, с ним в Македонию прибыли критяне, получившие имя боттиеи[107]. Ср. Конон. Мифы 25. Эпоним Боттии[108].
- Гаван. Потомок Темена, переселившийся в Македонию[106]. Феопомп называет Гавана Караном[109].
- Дарон. По Гесихию, бог-лекарь в Македонии, соответствующий Асклепию[110].
- Зейрен. По Гесихию, имя Афродиты в Македонии[110].
- Каран.
- Киссей. Царь Македонии. Пообещал дочь в жены Архелаю (сыну Темена), но затем попытался убить его. Однако Архелай сбросил Киссея в яму[111].
- Македон. Сын Зевса и Фии, дочери Девкалиона. Обитал в Пиерии[112]. От него получила имя Македония[107]. Имя упоминает Луцилий в паре с Агрием[113].
- Македон. Согласно I книге Диодора, сын Осириса и брат Анубиса. Осирис завоевал Македонию[114].
- Пердикка. Потомок Темена, родоначальник царей Македонии[115]. Преемник Карана[116]. В Эгах (Македония) в 6 в. до н. э. чеканили серебряные монеты, на которых изображался миф о козле и Пердикке[117].
- Пиер.
- Пиериды.
- Раг. Сын Пиера из Эмафии, брат Гиакинфа. От горя после смерти брата сжег священную рощу Аполлона. Аполлон превратил его в сорную траву. (англовики)
- Эмафион. Первый проявил доблесть в Македонии, она по его имени названа Эмафия[118].
Топонимы и термины:
- Аргеады. Царская династия в Македонии, родом из Аргоса в Орестии (Фессалия)[119].
- Аргей. Царь Македонии[120].
- Дий. Город в Македонии.
- Ксанф. Месяц у македонян[121] по имени героя[122].
- Лидий. Река в Македонии[123].
- Оресты. Племя в Македонии[124].
- Пиерия. Местность.[125]
Напишите отзыв о статье "Балканы в древнегреческой мифологии"
Примечания
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.74
- ↑ 1 2 3 4 5 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 10, 6
- ↑ 1 2 Страбон. География X 2, 9 (стр.452), со ссылкой на автора «Алкмеониды»
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.10, ст.49 М.-У.
- ↑ 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 3
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.10, ст.45 М.-У.
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 10
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.616, Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.276
- ↑ Овидий. Лекарство от любви 456
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 7, 5-6; Овидий. Метаморфозы IX 413—417
- ↑ Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия III 279 // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.664
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VIII 34, 4
- ↑ 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 7, 7
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 7, 5
- ↑ Пиндар, фр.70 Бергк
- ↑ Страбон. География VI 2, 4 (стр.271)
- ↑ Анакреонт, фр.31 Пейдж
- ↑ 1 2 Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 50, 4
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 4, 3, по Никандру и Афанадасу
- ↑ Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.526
- ↑ Гигин. Мифы 123
- ↑ 1 2 Схолии к Аполлонию Родосскому. Аргонавтика IV 1085 // Примечания Н. А. Чистяковой в кн. Аполлоний Родосский. Аргонавтика. М., 2001. С.215
- ↑ Плутарх. Тесей 1
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.5b М.-У.; Иоанн Лид. О месяцах I 13 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.159
- ↑ Комментарий О.Цыбенко в кн. Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С.231
- ↑ Парфений. О любовных страстях 3, 1, со ссылкой на Софокла
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.656
- ↑ Парфений. О любовных страстях 3
- ↑ 1 2 3 Примечания А. А. Тахо-Годи в кн. Платон. Собрание сочинений. М., 1990-94. В 4 т. Т.4. С.736
- ↑ 1 2 3 Плутарх. Пирр 1
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога XVII 3, 4-5
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 11, 2
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога XVII 3, 8
- ↑ Парфений. О любовных страстях 3, 1
- ↑ 1 2 Антонин Либерал. Метаморфозы 4, 4
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 4, 5
- ↑ Овидий. Ибис 501—502
- ↑ Аполлоний Родосский. Аргонавтика IV 1206
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э VI 15b
- ↑ Ликофрон. Александра 409
- ↑ Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996. С.265
- ↑ Страбон. География VII 7, 11 (стр.328)
- ↑ Страбон. География VII 5, 8 (стр.316)
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 7, 7 далее
- ↑ Элиан. Пёстрые рассказы IV 5
- ↑ 1 2 Плутарх. Тесей 31
- ↑ 1 2 Антонин Либерал. Метаморфозы 14, 1.3
- ↑ 1 2 3 4 Антонин Либерал. Метаморфозы 14, 3
- ↑ 1 2 Стефан Византийский. Этника // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.210
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 14, 1
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.417
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.240 М.-У.
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э VI 12
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э VI 13
- ↑ Софокл. Трахинянки 173; Павсаний. Описание Эллады X 12, 10
- ↑ Страбон. География VII, фр.1а
- ↑ Геродот. История II 55
- ↑ Гомер. Илиада XVI 234; Софокл. Трахинянки 1168
- ↑ 1 2 Парфений. О любовных страстях 32, 1-3
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 11, 2; II 23, 6
- ↑ Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.211
- ↑ Вергилий. Энеида III 354—355
- ↑ Первый Ватиканский мифограф I 41, 6
- ↑ Парфений. О любовных страстях 32, 4
- ↑ Страбон. География VII 3, 5 (стр.338)
- ↑ Гомер. Илиада II 658
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 7, 6.8; Э III 13
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.168
- ↑ Гомер. Одиссея I 255
- ↑ Евгаммон. Телегония, синопсис; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э VII 35
- ↑ Гомер. Одиссея XIV 316; XIX 287
- ↑ Гигин. Мифы 88
- ↑ Проперций. Элегии I 11, 3
- ↑ Павсаний. Описание Эллады V 22, 4
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IX 30, 6
- ↑ Ликофрон. Александра 412
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 7, 6 далее
- ↑ Климент. Строматы VI 25, 2
- ↑ Климент. Протрептик 11, 1
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 7, 6
- ↑ Пиндар. Немейские песни VII 36
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Аппиан. Римская история X 2
- ↑ Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия I 242
- ↑ 1 2 3 Аппиан. Римская история XIV 39
- ↑ Немировский А. И. Этруски: От мифа к истории. М., 1982. С.26
- ↑ Гигин. Мифы 184
- ↑ Гигин. Мифы 240
- ↑ Антонин Либерал. Метаморфозы 21, 1
- ↑ См. Гигин. Мифы 245.
- ↑ Эсхил. Перребиянки, фр.184-186 Радт
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 24-25
- ↑ Ликофрон. Александра 1024; Каллимах, фр.104 Шнайдер // Вестник древней истории. 1947. № 3. С.263
- ↑ Гигин. Мифы 45
- ↑ 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 5, 4
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 25 далее
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 25
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога XXXII 3, 13-15
- ↑ Аполлоний Родосский. Аргонавтика IV 547
- ↑ Страбон. География V 1, 9 (стр.216)
- ↑ Страбон. География VII 7, 8 (стр.326)
- ↑ Геродот. История V 61
- ↑ Лукан. Фарсалия III 189
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 49, 3
- ↑ Тит Ливий. История Рима, см. Шофман А. С. История античной Македонии. Ч.1. Казань, 1960. С.101
- ↑ Цицерон. О природе богов III 54
- ↑ 1 2 Геродот. История VIII 137
- ↑ 1 2 Страбон. География VII, фр.11
- ↑ Молчанов А. А. Социальные структуры и общественные отношения в Греции II тыс. до н. э. М., 2000. С.96
- ↑ Комм. 27 к Веллею Патеркулу
- ↑ 1 2 Шофман А. С. История античной Македонии. Ч.1. Казань, 1960. С.101
- ↑ Гигин. Мифы 219
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.7 М.-У.
- ↑ Луцилий. Сатиры VII 14 (фр.275 Маркс)
- ↑ Торшилов Д. О. Античная мифография. СПб, 1999. С.110-111
- ↑ Геродот. История V 22, VIII 137, 139
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога VII 2, 1
- ↑ Шофман А. С. История античной Македонии. Ч.1. Казань, 1960. С.48
- ↑ Юстин. Эпитома Помпея Трога VII 1, 1
- ↑ Аппиан. Римская история XI 63
- ↑ См. Полиэн. Стратегемы IV 1
- ↑ Полибий. Всеобщая история XXIII 10, 17
- ↑ Указатель к Полибию. Т.3. С.276
- ↑ Еврипид. Вакханки 572
- ↑ Фукидид. История II 80, 6; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека XVII 57, 2
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 3, 2; III 10, 2
Отрывок, характеризующий Балканы в древнегреческой мифологии
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.
Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
