Барахов, Исидор Никифорович

Исидор Никифорович Барахов
Дата рождения:	31 января (12 февраля) 1898(1898-02-12)
Место рождения:	Харбалахский наслег, Верхневилюйский улус, Вилюйский округ, Якутская область)
Дата смерти:	15 сентября 1938(1938-09-15) (40 лет)
Место смерти:	Расстрельный полигон «Коммунарка», Московская область, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Партия:	ВКП(б)
Исидор Никифорович Барахов на Викискладе

Исидор Никифорович Барахов (Иванов) (31 января (12 февраля) 1898 — 15 сентября 1938) — советский государственный, общественно-политический деятель Якутии начала XX века, участник гражданской войны. Вместе с Максимом Аммосовым и Платоном Ойунским стоял у истоков создания Якутской АССР в составе РСФСР.

Биография

Родился 31 января (12 февраля) 1898 года в Харбалахском наслеге Верхневилюйского улуса Якутской области в семье зажиточного крестьянина-скотовода. В 1914 году окончил начальную школу в с. Верхневилюйск. В годы учёбы в учительской семинарии в г. Якутске знакомится с Е. М. Ярославским, занимается в его революционном кружке.

Член РСДРП с сентября 1917 года. Секретарь Якутского губернского, Вилюйского уездного бюро РКП(б) (1920—1922), председатель Совнаркома ЯАССР (1922—1924). Первый секретарь Якутского обкома ВКП(б) (1926—1928). Заместитель, затем — заведующий сектором Восточной Сибири и Дальнего Востока сельхозотдела ЦК ВКП(б) (1933—1938). Делегат X, XII, XV съездов партии, избирался членом ЯЦИК, ЦИК СССР. Возглавлял якутскую делегацию на Первом всесоюзном тюркологическом съезде, проходившем в 1926 году в Баку.

В марте 1921 года участвует в X съезде компартии в качестве единственного представителя Якутии, имеющего право голосования (второй делегат Платон Ойунский имел право совещательного голоса). 1921—1924 гг. работает секретарём партийного губбюро, председателем Совнаркома Якутской АССР. В 1926—1928 гг. руководил партийной организацией в Якутии.

1928—1933 гг. учился в Институте красной профессуры. По окончании работал в аппарате ЦК, заведующим сельскохозяйственным сектором Восточной Сибири и Дальнего Востока. Автор научных работ по экономике Якутии.

В 1938 году репрессирован по ложному обвинению и 15 сентября этого же года расстрелян в окрестностях Москвы, на полигоне Коммунарка.

Реабилитирован 31 октября 1956 года.

Память

• Имя И. Н. Барахова присвоено Верхневилюйской средней школе № 1, улицам Якутска, Верхневилюйска и др. населённых пунктов.
• В феврале 2014 г. имя Исидора Барахова получил нефтеналивной танкер «Ленского объединённого речного пароходства».
• 27 апреля 2014 г. в Якутске был открыт памятник И. Барахову.

Ссылки

• Пестерев В. И. История Якутии в лицах. — Якутск: Бичик, 2001. — С. 200—201. — 464 с. — ISBN 5-7696-1606-7.
• Скрипин, Виктор. Ложные кумиры. // /«Московский Комсомолец в Якутии». Якутск. № 10 9-16 марта (С. 14-15); № 11 16-23 марта (С. 14-15); № 12 23-30 марта (С. 12-13); № 13 30 марта — 6 апреля (С. 14-15); № 14 6-13 апреля (С. 14-15); № 15 13-20 апреля (С. 12); № 16 20-27 апреля 2005. С. 12-13. — Текст статьи: электронный ресурс: [skripin.narod.ru/Fal_Content_R.htm skripin.narod.ru] (статья о том, как организовывалась Якутская АССР и о первых годах Советской власти; много сведений и про Барахова)
• [sakhalife.ru/node/60174 Открылась выставка, посвящённая 115-летию Барахова]

Отрывок, характеризующий Барахов, Исидор Никифорович

Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?