Барац, Йосеф

Йосеф Берец
Дата рождения	1890(1890)
Место рождения	Кошница, Российская империя
Дата смерти	14 декабря 1968(1968-12-14)
Год репатриации	1906
Созывы кнессета	Кнессет 1-го созыва

Йосеф Барац (8 мая 1890, Кошница, Тираспольский уезд, Херсонская губерния — 14 декабря 1968, Дгания-Алеф) — израильский политический деятель, депутат кнессета от партии МАПАЙ (1949—1951).

Биография

Родился в семье хозяина постоялого двора в Кошнице, откуда родители переехали в Кишинёв, когда ему ещё не было трёх лет. Учился в хедере и казённом училище в Кишинёве, обучался игре на трубе. В декабре 1905 года самостоятельно уехал в Палестину. Обучался гравёрному ремеслу в академии «Бецалель».

С 1908 года жил в Зихрон-Яакове, с 1910 года в Хадере. В 1910 году женился на Мириам Островской (в замужестве Барац, 1889—1970), вместе с которой в числе группы выходцев из Румынии и Бессарабии стал основателем первого киббуца Дгания (впоследствии Дгания Алеф). Его сын Гидеон стал первым родившимся в этом киббуце ребёнком.

В 1920 году был среди основателей Гистадрута. В годы Второй мировой войны служил в британской армии. Написал книгу об истории киббуца Дгания.

В 1949 году он был избран в кнессет 1-го созыва от партии МАПАЙ, работал в комиссии кнессета и комиссии по услугам населению.

Барац умер 14 декабря 1968 в возрасте семидесяти восьми лет.

Ссылки

• [www.knesset.gov.il/mk/ru/mk_ru.asp?mk_individual_id_t=320 Барац, Йосеф (рус.)] ([www.knesset.gov.il/mk/eng/mk_eng.asp?mk_individual_id_t=320 англ.], [www.knesset.gov.il/mk/heb/mk.asp?mk_individual_id_t=320 ивр.]) на сайте кнессета

Отрывок, характеризующий Барац, Йосеф

– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.