Битва под Пилявцами

Битва под Пилявцами
Основной конфликт: Восстание Хмельницкого
Дата	11-13 (21-23) сентября 1648К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Место	Пилявцы (Подолье), Украина
Итог	Разгром польского войска
Противники
Войско Запорожское Крымское ханство Речь Посполитая иностранные наёмники
Командующие
Богдан Хмельницкий Максим Кривонос Тимош Хмельницкий Ислам III Гирей Доминик Заславский Николай Остророг Александр Конецпольский
Силы сторон
60-80 тыс. казаков и крестьян 4 тыс. Буджацкой орды 40 тыс. польско-литовских шляхтичей 8 тыс. немецких наёмников 40 тыс. челяди 92 пушки
Потери
2-3 тыс. казаков 40-50 тыс. убитых и пленных

Битва под Пилявцами — разгром польского войска восставшими запорожскими казаками и крестьянами 11-13 сентября ст. ст. (21-23 сентября н.ст.) 1648 годаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) возле села Пилявцы на Подолье (ныне село Пилява Старосинявского района Хмельницкой области).

Сражение

После разгрома польских войск под Желтыми Водами и Корсунью, в котором полностью погибла польская армия мирного времени и попали в плен оба гетмана (коронный и польный) - польское правительство вступило в переговоры с Хмельницким, одновременно собирая против него армию. К августу, переговоры, которые вел Адам Кисель, зашли в тупик, и обе стороны стали готовиться к решающей битве. В это время по всей Украине разгоралось народное восстание. Волынский магнат Иеремия Вишневецкий по своей инициативе собрал силы, которые начали подавлять восстание Хмельницкого

Коронным войском Речи Посполитой, ввиду пленения обоих гетманов, с 9 июня руководили триумвират в составе трех региментариев (временных главнокомандующих): сандомирского воеводы князя Владислава Доминика Заславского; великого хорунжего коронного Александра Конецпольского и маршала (председателя) Сейма Николая Остророга, которых казаки (по некоторым сведениям — сам Богдан Хмельницкий) насмешливо звали «пэрына, дытына и латына» (изнеженный Заславский был известен тем, что большую часть суток проводил в постели, Конецпольскому было едва за 20, а Остророг, будучи выпускником Венского, Кёльнского и Падуанского университетов, был совершенно неопытен в военном деле). Шляхетское войско собиралось под Львовом, а затем двинулось к Староконстантинову. Выйдя к реке Пилявке, Вишневецкий со своим крупным отрядом расположился в отдельном лагере. Навстречу польскому войску выступили полки Хмельницкого, присоединяя к себе повстанческие крестьянские отряды Кривоноса, Нечая, Морозенко, Лисенко и другие. Казацко-крестьянское войско расположилось у местечка Пилявцы на берегу реке Пилявка в труднодоступном месте, среди болот.

Хмельницкий призвал на помощь татар. С целью выигрыша времени, а также для обострения противоречий между польскими магнатами он начал переговоры с Заславским, предлагая мирным путём уладить все спорные вопросы. Следствием такой политики вождя восставших был полный разрыв Вишневецкого с Заславским.

Польский лагерь Заславского от казацко-крестьянского войска отделяла болотистая, очень топкая долина маленькой речки Пилявки. Противоположные берега долины соединяла плотина, для удержания которой в своих руках Хмельницкий выслал вперед отряд казаков, укрепившихся шанцами (окопами) на подступах к этой плотине. В тыл расположения польского войска был выслан отряд Максима Кривоноса.

Первая фаза — 11 сентября

Пешие и конные казаки с пищалями рассыпались по кустам долины реки Пилявка, как только заметили оживлённое движение на стороне противника.

Три отряда польской шляхты двинулись к реке. Один из них нашёл брод выше плотины и завязал здесь перестрелку с казаками, не допустившими форсирования реки. Второй отряд выбил из шанцев казаков, оборонявших подступы к плотине. Отряд казаков отступил, и плотина оказалась в руках поляков. Третий отряд форсировал реку ниже плотины. Шляхтичи требовали общей атаки Пилявецкого замка, где находился Хмельницкий. Но, по-видимому, наступление ночи прекратило бой.

Вторая фаза — 12 сентября

Казаки овладели бродом, по которому накануне польский отряд форсировал реку, и укрепили подступы к нему валом. В дальнейшем они уклонялись от стычек, что оказало моральное воздействие на противника, опасавшегося новых замыслов восставших.

Вечером шляхтичи услышали шум в казацком лагере, где били в бубны, стреляли из пищалей и пушек, кричали «алла!», «алла!». Захваченный ночью жолнерами пленный показал, что к Хмельницкому пришли на помощь 40 тыс. татарской конницы. Это сообщение на шляхтичей произвело деморализующее воздействие. На самом деле прибыло всего 4 тыс. татарских всадников. Это сообщение произвело большой эффект, так как поляки панически боялись татар.

Третья фаза — 13 сентября

Утром в густом тумане двинулся к реке отряд татар, а по плотине перешли казаки и атаковали противника в шанцах. Завязался бой. В польском лагере происходило смятение, все хватались за оружие, но никто не слушал команду, а между начальниками начались перебранки. Каждый отряд и даже каждая хоругвь вступала в бой по своему усмотрению. Отряд казаков начал притворное отступление по плотине. За ним устремились шляхтичи, полагая, что они преследуют разбитого противника. Туман скрывал засаду, организованную Хмельницким.

Большое количество шляхтичей перешли реку и в беспорядке толпились на плотине. В этот момент казаки ударили на них с флангов и тыла. Центр польского войска был разгромлен, потеряв 300 человек. Одновременно с левого фланга на поляков ударили из засады татары и казаки Кривоноса, при чем Кривонос велел своим казакам вывернуть кожухи наизнанку и кричать «Алла!», чтобы их принимали за татар.

Ночью на военном совете польское командование приняло решение отступить к Староконстантинову. Руководители бежали первыми, и слух об их бегстве вызвал панику в войске, которое начало беспорядочно разбегаться, побросав обоз и артиллерию.

После боя

Утром 14 сентября казаки заняли лагерь противника, захватив богатые трофеи, в том числе около 100 орудий. Хмельницкий организовал преследование отступавших шляхтичей, пробежавших до Львова за трое суток около 300 км. Много их погибло под Константиновом, где на реке Случь под тяжестью беглецов обломился мост.

В результате разгрома поляков, восставшие захватили 92 пушки и огромный обоз из 100 тысяч возов разнообразных припасов, в том числе военных, на колоссальную сумму 7 миллионов злотых. Был открыт путь для наступления на запад, на Львов. Кроме того, битва имела большое психологическое значение, так как с поля боя бежало коронное войско Речи Посполитой; до этого восставшие разбивали сравнительно небольшие отряды.

Ссылки

[militera.lib.ru/science/razin_ea/3/05.html]

Отрывок, характеризующий Битва под Пилявцами

– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.