Битва при Кэрэне

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Битва при Кэрэне
Основной конфликт: Восточноафриканская кампания
Поле битвы у Кэрэна
Дата	5 февраля — 1 апреля 1941 года
Место	Эритрея
Итог	Победа союзников
Противники
Великобритания Италия
Командующие
Уильям Плетт Луиджи Фруши
Силы сторон
13,000 неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Битва при Кэрэне (5 февраля — 1 апреля 1941 года) — одно из основных сражений восточноафриканской кампании Второй мировой войны.

Предыстория

Город Кэрэн занимал стратегически важное положение в Итальянской Эритрее, прикрывая с севера как её столицу Асмэру, так и порт Массауа.

В январе 1941 года британские войска начали наступление на Эритрею с территории Судана, и 1 февраля взяли Акордат, а мобильные силы под командованием полковника Фрэнка Мессерви перешли к преследованию итальянских войск, отступивших от Акордата к Кэрэну. Кэрэн не имел оборонительных сооружений, но был окружён гранитными скалами, и дорога Акордат—Кэрэн проходила по узкому ущелью меж высоких гор. Командовавший итальянской 2-й дивизией колониальных войск генерал-лейтенант Николанджело Карнимео воспользовался условиями местности на подступах к Кэрэну для организации обороны.

Ход сражения

Первое боестолкновение: 5 — 8 февраля

Преследовавшие итальянцев британские войска 1 февраля были вынуждены остановиться у реки Барка, где подразделение полковника Орландо Лорендзини взорвало единственный мост. К полудню 2 февраля британцы сумели преодолеть реку, и продолжили путь по долине Ашидера, но в ущелье Донголаас дорога оказалась перекрыта итальянцами, взорвавшими скальные стены в узком месте. Подошедшая на следующий день 11-я пехотная бригада 4-й индийской дивизии попыталась обойти ущелье через горы, но оказалось, что итальянцы заняли оборону на горном хребте, ставшим местом боя на следующие десять дней. 6 февраля к британцам подошла 5-я пехотная бригада, но и она не смогла прорваться через итальянский фронт, и 8 февраля британцы были вынуждены отойти на исходные позиции.

Второе боестолкновение: 10 — 13 февраля

10 февраля индийские части начали новое наступление севернее ущелья, и 11 февраля два взвода даже сумели захватить ключевую высоту, но не сумели выдержать сильного артиллерийского и миномётного огня, и были сброшены итальянской контратакой. 12 февраля от Барэнту подошла 29-я индийская пехотная бригада, но и она не смогла переломить ситуации.

Третье боестолкновение: 15 — 27 марта

Командовавший британскими войсками Уильям Плетт решил взять паузу и получше подготовиться к следующей атаке. 5-я индийская дивизия была отведена к железнодорожной станции Кассала, где занялась тренировкой и получила снабжение. Тем временем вдоль побережья Красного моря в Эритрею вторглись два батальона 4-й индийской пехотной дивизии и два батальона сил Свободной Франции, создав угрозу Кэрэну с севера.

По британскому плану 4-я индийская пехотная дивизия должна была атаковать хребет севернее ущелья, в то время как 5-я индийская пехотная дивизия захватить находившуюся южнее ущелья возвышенность Форт-Дологородок, господствовавшую над линией фронта. Наступление началось 15 марта, но в течение дня итальянцы успешно защищались, и лишь ночная атака недавно произведённого в бригадиры Мессерви позволила британцам захватить Форт-Дологородок. Несмотря на то, что атаки на северном участке фронта не увенчались успехом, Форт-Дологородок удерживался британцами следующие десять дней под непрерывными итальянскими контратаками с трёх сторон.

Потерпев неудачу в прорыве через хребет на северном участке фронта, британцы решили, что проще будет попытаться устранить итальянское заграждение на дороге. Разведка показала, что для этого надо будет захватить две небольшие вершины, господствовавшими над подходами к препятствию, и обеспечить сапёрам 48 часов без миномётно-пулемётного обстрела со стороны противника.

24 марта, под прикрытием отвлекающей атаки на северный хребет, британские части перешли в наступление с Форт-Дологородок и захватили южную сторону ущелья, через которое проходила дорога на Кэрэн. В ночь на 25 марта под прикрытием артиллерийской бомбардировки итальянских позиций на горном хребте другие британские части атаковали сквозь тоннель и полностью захватили ключевое ущелье, лишив итальянцев возможности обстреливать его прямой наводкой. Сапёры приступили к работе, и к середине дня 26 марта расчистили дорогу.

Рано утром 27 марта британская артиллерия начала обстрел гор Зебан и Фалестох, но когда 29-я бригада перешла в атаку, то оказалось, что тамошние позиции уже оставлены защитниками; авиация сообщила, что итальянские войска отступили оттуда к Асмэре. Защитники северного хребта оказались отрезанными от основных сил и были вынуждены капитулировать.

Итоги и последствия

Уцелевшие итальянские части отступили к Ади Текелезан, но позиции для обороны там были менее удобными, чем под Кэрэном, и 1 апреля 1941 года они также капитулировали. Это дало возможность британским частям занять Асмэру и Массауа.

Отрывок, характеризующий Битва при Кэрэне

Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.