Блейк, Тим
| Тим Блейк Timothy Charles Gorrod Blake | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Тимоти Чарльз Горрод Блейк |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
Тим Блейк (род. 6 февраля 1952) — британский клавишник, вокалист и композитор, более всего известный как участник групп Gong и Hawkwind, также выпустивший несколько сольных дисков.
Биография
Работа в качестве звукорежиссера летом 1969 года, Блейк дал группе музыкантов свой первый шанс сыграть вместе на концерте в All Saints Hall в Лондоне. Так появился Hawkwind... Также он познакомился с Дэвидом Алленом во время работы над его сольным альбомом. Тот пригласил его в Gong, но Блейк присоединился к ним в сентябре 1972 года. Он принимал участие в записи трилогии Radio Gnome Invisible, но после выхода альбома You он ушел из группы. В 1977 году вышел его первый сольный альбом Crystal Machine, в который вошли студийные и концертные записи. В 1977 году вышел альбом Blake's New Jerusalem, основная тема которого взята из поэмы Уильяма Блейка "Иерусалим". В 1979 году Блейк присоединился к группе Hawkwind и записывает с ними альбом Levitation, однако он уходит еще до выхода альбома. В 1991 году он записывает свой третий сольный альбом Magick, а в 2000 - The Tide of the Century. С 2007 года Блейк - постоянный участник Hawkwind.
Дискография
- Crystal Machine (Egg 1977)
- Blake's New Jerusalem (Egg 1978)
- Magick (Voiceprint 1991)
- The Tide of the Century (Blueprint 2000)
- Caldea Music II (Synergy 2002)
Напишите отзыв о статье "Блейк, Тим"
Отрывок, характеризующий Блейк, Тим
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
