Блеммии
Блеммии (Влеммии, лат. Blemmyae, Blemmyes) — кочевое нубийское племя, говорившее на кушитском языке, описано римскими историками. Жили примерно в III в. до н. э. — VI в. н. э. между Нилом и Красным морем. В 40-х годах VI в. н. э. поселения блеммиев у южных границ Египта были завоеваны нубийским царем Силко. С конца III века, вместе с другим народом, нобатами, они часто воевали с римлянами. Период их политической активности длился не многим более трёхсот лет, с 250 по 550 годы. За пределами этого периода упоминания о народе чрезвычайно редки. Поскольку авторы свидетельств о блеммиях были, в основном, их противниками, упоминания о них преимущественно имеют негативный оттенок. С блеммиями связан ряд важных исторических событий — оставление римлянами удерживаемых в Египте укреплений, падение царства Мероэ, распространение христианства в Нубии[1].
Они стали прототипом мифического народа безголовых чудовищ, у которых глаза и рот располагались на туловище.
Греческий географ Страбон описывал блеммиев как мирный народ, живущий в Восточной пустыне вблизи Мероэ. С течением времени их культурное и военное могущество возросло настолько, что в 197 году Песценний Нигер обратился к царю блеммиев Фебу за помощью в своей борьбе против Септимия Севера. В 250 году император Деций предпринял значительные усилия, чтобы остановить их вторжение. В 253 они безуспешно пытались захватить Нижний Египет. В 265 году они были вновь побеждены префектом Фирмом, который с помощью блеммиев в 273 году восстал против Рима и пальмирской царицы Зенобии. Римский генерал Проб одержал победу над блеммиями, захватил пленников, которые были отправлены в Рим для участия в его триумфе и гладиаторских играх[2]. В результате последовавшей за этим войны блеммии были разгромлены. В правление Диоклетиана блеммии вновь захватили Нижний Египет, и после очередной победы над ними римляне отступили до Фил. Последний рейд блеммиев на территорию Египта связан с закрытием Юстинианом между 535 и 538 годами храмов в Филах[3].
Блеммии занимали значительную честь территории современного Судана, где находилось большое количество важных городов — Фарас, Калабша, Балана и Аниба. Все они были укреплены стенами и башнями, сочетающими египетские, эллинистические, романские и нубийские элементы. Их культура также испытала влияние культуры Мероэ. Религиозные центры блеммиев находились в Калабше, где находился Храм Калабша солнечного льва Мандулиса, и в Филах.
Напишите отзыв о статье "Блеммии"
Примечания
- ↑ Temporini, Haase, 1988, pp. 45-46.
- ↑ [ancientrome.ru/antlitr/sha/sirprob.htm Флавий Вописк, Проб]
- ↑ Dann, 2009, p. 19.
Литература
- Stanley Mayer Burstein. [books.google.ru/books?id=Ap2rW2pddEcC Ancient African Civilizations: Kush and Axum]. — Markus Wiener Publishers, 2008. — 190 p. — ISBN 978-1-55876-505-4.
- Hildegard Temporini, Wolfgang Haase. [books.google.ru/books?id=vY5iQHu0FFkC Rise and decline of the Roman world]. — Walter de Gruyter, 1988. — Т. 2, 10-11. — 1064 p. — ISBN 3-11-001885-3.
- Rachael J. Dann. [books.google.ru/books?id=HiaXiN3sSb8C The archaeology of late antique Sudan: aesthetics and identity in the Royal X-Group tombs at Qustul and Ballana]. — Cambria Press, 2009. — 291 p. — ISBN 978-1-60497-623-6.
Ссылки
- [www.bartleby.com/81/2013.html Блеммии] в Brewer’s Dictionary of Phrase and Fable, 1898.
- (лат.) Плиний Старший, Historia naturalis Book V, [www.perseus.tufts.edu/hopper/text.jsp?doc=Perseus%3Atext%3A1999.02.0138%3Abook%3D5]
Отрывок, характеризующий Блеммии
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
