Блокбастер

Блокба́стер (англ. blockbuster, от block — квартал и bust — разрушать, букв. «разрушитель квартала») — термин в кино- и театральной индустрии, введённый для обозначения очень популярного и коммерчески успешного продукта. С середины 70-х годов термин стал обозначать жанр высокобюджетных фильмов для массового зрителя, чаще голливудских, с участием известных актёров, с предполагаемым высоким (сотни миллионов долларов США) доходом в прокате. Применительно к фильмам синонимом слова блокбастер в русском языке является слово «супербоевик». С начала XXI века блокбастерами иногда стали называть популярные и высокодоходные произведения в литературе и вообще в поп-культуре.

Термин

На авиационном сленге времён Второй мировой войны особо мощная фугасная авиабомба калибром от 500 кг (по данным некоторых источников — 1000 кг), способная при взрыве разрушить или повредить здания на площади, сопоставимой с городским кварталом.

…"блокбастер", придуманный в 1942 году неологизм, означающий бомбу для разрушения городов

Оригинальный текст (англ.)  

…“blockbuster”, originally a 1942 coinage for city-destroying bombs.

Данный термин, пришедший в театральный сленг, стал означать особенно успешную пьесу. В 1970-х годах блокбастерами в США стали называть фильмы, произведшие фурор (эффект разорвавшейся бомбы) и в результате собравшие большую кассу в прокате. При этом сам фильм по бюджету мог быть вполне скромным.

В кино были использованы ряд терминов для описания успешного фильма («хита»). В 1970-е годы встречались такие определения: «spectacular» (The Wall Street Journal), «super-grosser» (New York Times), и «super-blockbuster» (Variety).

В 1975 году термин «блокбастер» закрепился в кинематографе в 1975 году после выхода на экраны блокбастера «Челюсти» режиссёра Стивена Спилберга, и стал восприниматься как нечто новое: культурное явление, быстро развивающаяся сфера развлечений, почти жанр. Аудитории взаимодействовала с такими фильмами, говорили о них потом, и возвращалась, чтобы увидеть их снова только для острых ощущений.

Блокбастер как киножанр

До фильма «Челюсти», установившего рекорды кассовых сборов летом 1975 года, успешные фильмы, такие как Quo Vadis, Десять заповедей, Унесённые ветром, и Бен-Гур, назывались блокбастерами на основании исключительно суммы заработанных денег в прокате. Челюсти рассматривается как первый фильм «эры блокбастеров» Нового Голливуда в его нынешнем значении, подразумевая жанр фильма. Он также закрепил тренд «летнего блокбастера», согласно которой крупные студии и кинопрокатчики планируют их всю их годовую маркетинговую стратегию вокруг большого релиза 4 июля.

«Челюсти» заработали в прокате свыше $ 100 млн, и на некоторое время это стало той границей, выше которой фильм мог быть отнесён к категории блокбастера в Северной Америке. Тем не менее, ранние фильмы, такие как «Унесённые ветром» (1939) и «Звуки музыки» (1965) легко прошли этот порог.

После успеха «Челюстей», многие голливудские продюсеры пытались создать подобные «фильмы-события» (event films) широкой коммерческой привлекательности. Кинокомпании дали зелёный свет все более и более высокобюджетным фильмам и опирались широко на массивных рекламных кампаниях, проводящейся в период кинопроката таких фильмов.

Хотя термин «блокбастер» первоначально определялся как реакция аудитории, через некоторое время этот термин в русском языке стал означать высокобюджетное производство, направленное на массовые рынки с привлечением соответствующего мерчандайзинга. Поскольку от успеха картины зависела финансовая судьба киностудии или дистрибьютора, для подобных фильмов появился термин «тентпол» (англоязычный цирковой термин, от tent — купол, pole — шест, то есть стержень, на котором держится купол цирка-шапито). Тентпол стал определяться бюджетом производства и маркетинговыми усилиями, а не его успехом и популярностью. Таким образом, стало возможным ссылаться на такие фильмы, как Годзилла (1998) или Последний герой боевика как на блокбастер, несмотря на кассовый провал. Аналогично в русском языке исказилось первоначальное значение термин «боевик»: в эпоху грампластинок «боевиками» назывались популярные аудиозаписи (хиты), затем — популярные фильмы, а в связи с тем, что во второй половине 1980-х популярность набрали зарубежные остросюжетные фильмы жанра экшн, наполненные «боевыми» сценами, «боевиками» стали называть экшн-фильмы.

В конце концов, акцент на создании тентполов — плановых блокбастеров стал настолько интенсивным, что это вызвало негативную реакцию кинокритиков и некоторых кинематографистов, осуждающих преобладание «блокбастерского менталитета» и оплакивая смерть более скромных авторских и «более художественных» фильмов эпохи Нового Голливуда. Представителем такой точки зрения был журналист Питер Бискинд, который писал, что все студии хотели ещё одни «Челюсти», а также затраты на производство выросли, они были менее готовы взять на себя риски и, следовательно, на основе блокбастеров на «низших общих знаменателей» из массового рынка. Противоположная точка зрения принимается кинокритик Том Шоун, который считает, что Лукас и Спилберг переизобрели блокбастеры как быстро развивающийся отрасль развлечений, активизировали киноиндустрии США и заслуживает большего художественного и критического признания.

Коммерчески успешные низкобюджетные фильмы

Когда низкобюджетный фильм становится успешным или превышает ожидания для фильмов в своем жанре, то этот фильм является блокбастером в первоначальном значении этого слова. Такой фильм не может получить титул «блокбастер» в текущем значении этого слова и значится как «hit» или «sleeper».

Прибыль от инвестиций

Финансовые требования широко маркетинга и дистрибуции блокбастера (помимо собственно съёмок и гонораров артистам и съёмочной группе) таковы, что он должен заработать значительно больше, чем было потрачено на производство собственно фильма-блокбастера для получения прибыли. Это привело к явлению, при котором такие блокбастеры, как Супермен возвращается (2006), Повелитель стихий (2010) и Линкор (2012) были расценены как неудачи, несмотря на кассовые сборы более $ 300 миллионов по всему миру. Как следствие некоторые производители фильма обратились к дистрибуции небольших, но перспективных малобюджетных фильмов, надеясь на то, что при скромных затратах они принесут значительную отдачу. Ряд фильмов были произведены при крайне низких бюджетах, которые имели пропорционально высокого продажи билетов, производя очень высокую отдачу от инвестиций, вложенных в них соответствующими киностудиями.

Примерами этого являются документальный фильм 2004 года «Проклятие», бюджет которого составил $ 218 и чей кассовый сбор составил $ 1.16 млн, обеспечив таким образом прибыль в размере 266416 %. Более известным примером является триллер 2009 года Paranormal Activity, бюджет которого составил $ 15 000, а кассовый сбор — более 196 млн долларов по всему миру.

Другие малобюджетные, кассовые фильмы: Ведьма из Блэр, Хэллоуин, Криминальное чтиво, Американские граффити, Наполеон Динамит и Дэдпул.

См. также

• Хит
• Бестселлер
• Мокбастер

Литература

• Мюллер В. К. Англо-русский словарь: 53000 слов. — 18 изд., стереотип. — М.: Русский язык, 1981. — 888 с.

Ссылки

• [slon.ru/calendar/event/1130932/ Кино, не вызывающее эмоций, не может быть массовым], сокращённый вариант лекции Олега Иванова «Феномен блокбастеров: за что мы любим массовое кино»

Отрывок, характеризующий Блокбастер

– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»