Блуменбах, Иоганн Фридрих

Иоганн Фридрих Блюменбах
нем. Johann Friedrich Blumenbach
Дата рождения:	11 мая 1752(1752-05-11)
Место рождения:	Гота
Дата смерти:	22 января 1840(1840-01-22) (87 лет)
Место смерти:	Гёттинген
Страна:	Священная Римская империя, Рейнский союз, Германский союз
Научная сфера:	антропология, физиология, медицина
Место работы:	Гёттингенский университет
Известен как:	систематик рас

Иоганн Фридрих Блюменбах (Блуменбах, нем. Johann Friedrich Blumenbach; 11 мая 1752 года, Гота — 22 января 1840 года, Гёттинген) — известный немецкий анатом, антрополог и естествоиспытатель; доктор медицины, профессор.

Биография

Иоганн Фридрих Блуменбах родился 11 мая 1752 года в Тюрингии, в старинном городе Гота. Учился в Йене, с 1776 г. был профессором медицины и заведующим естественно-историческим кабинетом в Геттингене. Как magister Germaniae, Блуменбах высоко почитался своими современниками, привлекая своим могучим словом слушателей со всех концов мира. Величайшие его заслуги относятся к области сравнительной анатомии, для развития которой он много сделал как своим устным преподаванием, так и своей книгой «Handb. der vergleichenden Anatomie und Physiologie» (Геттинг., 3 изд. 1824), переведенной почти на все европейские языки. Любимым предметом его изучения была естественная история человека, и он первый установил деление на 5 человеческих рас, господствовавшее в науке почти до самого последнего времени. Всемирною известностью пользуется его коллекция черепов «Collectionis craniorum diversarum gentium decades VII» (Гетт., 1790—1820) и «Nova pentas collectionis suae craniorum» (1828, вновь обработана 1873 Игерингом), которыми положена твердая основа краниологии.

Как физиолог, он обратил на себя внимание трактатом «Ueber den Bildungstrieb und das Zeugungsgesch ä ft» (3 изд., 1791). Под «образовательным инстинктом», или образовательной силой, он понимал присущее всем органам стремление принимать определенную форму, удерживать эту форму при помощи питания и восстановлять её в случае повреждений. Вообще он различал пять начал жизни: чувствительность, раздражительность, собственно жизненную силу и упомянутый выше образовательный инстинкт, к проявлениям которого он причисляет не только питание и рост, но и оплодотворение.

Его руководство естественной истории («Handb. d. Naturgeschichte») выдержало 12 изд. (1780—1830; на русск. яз. пер. П. Наумовым и А. Теряевым, СПб., 1796; также его «Физиология» в пер. Ф. Барсук-Моисеева, СПб., 1796). В свою поездку в Англию, в конце XVIII века, он дружески сошелся с тамошними естествоиспытателями. Целых 60 лет он продолжал свою академическую деятельность и сложил её только тогда, когда физические силы совсем изменили ему. Умер 22 января 1840 года.

Расовая система классификации Блуменбаха

На основе краниометричесих исследований Блуменбах разделил человеческие разновидности на пять рас:

• Кавказская — белая раса
• Монголоидная — жёлтая раса
• Малайская — коричневая раса
• Негроидная — чёрная раса
• Американоидная — красная раса

В его классификации монголоидная раса включала всю Восточную Азию и некоторую часть Средней Азии. Блуменбах исключил народы Юго-восточных азиатских островов и тихоокеанских островитян из своего определения, так как он полагал, что они являются частью малайской расы. Он полагал, что индейцы являются частью американской расы.

Фридрих Блуменбах доказал, что физические характеристики, подобно цвету кожи, черепному профилю и т. п. скоррелированы с определенными группами и способностями. Он интерпретировал краниометрику и френологию, чтобы доказать, что физические данные имеют связь с расовыми признаками. Работа Блуменбаха включала его описание шестидесяти человеческих черепов, изданных первоначально в отдельных выпусках, как «Коллекционное иллюстрированное учебное пособие по краниометрике десятилетия» (Collectionis suae craniorum diversarum gentium illustratae Göttingen, 1790—1828). Это была основа краниологии.

См. также

• Кавказская раса
• Раса

Литература

• Маркс, «Andenken an В.» (Гетт., 1840)
• Сборник биографий «Геттингенских профессоров»

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=F6D9E399-CDB0-32FA-D067-18AD908AAA29 Блюменбах Иоганн Фридрих в ИС «Архивы Российской академии наук»]
• Блуменбах Иоганн-Фридрих // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Блуменбах, Иоганн Фридрих // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49440.ln-ru Профиль Иоганна Фридриха Блюменбаха] на официальном сайте РАН
• Schmidt-Wiederkehr P (March 1973). «[J. F. Blumenbach--Chr. Girtanner--C. F. Becker: precursors of tissue theory of warmth production]» (German). Medizinische Monatsschrift 27 (3): 122–6. PMID 4579732.
• McLaughlin P (1982). «Blumenbach und der Bildungstrieb. Zum Verhältnis von epigenetischer Embryologie und typologischem Artbegriff». Medizinhistorisches Journal 17 (4): 357–72. PMID 11620622.
• Wiesemann C (November 1990). «[Johann Friedrich Blumenbach (1752–1840)]» (German). Der Pathologe 11 (6): 362–3. PMID 2290797.
• Bhopal R (December 2007). «The beautiful skull and Blumenbach's errors: the birth of the scientific concept of race». BMJ 335 (7633): 1308–9. DOI:10.1136/bmj.39413.463958.80. PMID 18156242.

Отрывок, характеризующий Блуменбах, Иоганн Фридрих

Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.