Бургина, Анна Михайловна

Бургина Анна Михайловна
Дата рождения:	9 февраля 1899(1899-02-09)
Место рождения:	Белосток, Гродненская губерния, Российская империя
Дата смерти:	24 октября 1982(1982-10-24) (83 года)
Место смерти:	Менло-Парк, штат Калифорния, Соединённые Штаты Америки
Род деятельности:	Историк, архивист, библиограф, публицист.

Бургина Анна Михайловна (9 февраля 1899, Белосток Гродненской губернии — 24 октября 1982, Менло-Парк, штат Калифорния, похоронена на местном кладбище, США) — историк, архивист, библиограф, публицист. Жена И. Г. Церетели, во втором браке была замужем за Б. И. Николаевским.

Биография

Анна Бургина родилась в 1899 году в Белостоке. Окончила гимназию. Эмигрировала в 1922 году по нансеновскому паспорту. Работала секретарём у Б. И. Николаевского в Берлине. На её адрес поступали письма от членов нелегального бюро ЦК РСДРП в России, которые они адресовали в Заграничную делегацию.

В 1925 году, опасаясь арестов родственников в России, перебралась в Париж, где была помощницей И. Г. Церетели. Два года слушала лекции на историческом и юридическом факультетах Берлинского Университета. В Париже продолжила образование в Сорбонне. В 1930 году, когда И. Г. Церетели отошёл от политической деятельности, отправилась изучать археологию в Афины и Рим, перевела на французский язык два тома истории Византии профессора А. Васильева, а также работу профессора Р. Самойловича «Древняя Италия». (Обе работы были опубликованы в Париже).

С приходом к власти Гитлера вернулась в Берлин, вновь на должность ассистента Николаевского. Активно помогала ему в спасении архивов русских и немецких социал-демократов, в том числе и хранившихся у последних документов 1-го интернационала, рукописей К. Маркса и Ф. Энгельса. В конце 1930-х годов переехала со своим шефом в Париж, где продолжила свою работу до и после оккупации фашистами Франции.

В 1940 году через Марсель эмигрировала в США. Обосновавшись в Нью-Йорке, в течение двух с половиной лет прослушала дополнительный курс на Юридическом факультете Нью-Йоркского Университета. В 1942 году совместно с Б. Николаевским организовала Институт по изучению рабочего вопроса, была его директором до 1948 года. Для библиотеки Конгресса США составила библиографию по истории русского права и внешней политики России. В 1963 году переехала с Николаевским из Нью-Йорка в Гуверовский институт при Стэнфордском Университете (Калифорния), где помогала в обработке и описании знаменитой коллекции документов Николаевского. После смерти Николаевского была главным хранителем его архива по социально-политической истории России и Европы конца XIX — первой половины XX века. Вместе с М. Якобсоном подготовила и издала в 1982 году детальную опись (путеводитель) по обработанным документам коллекции Николаевского.

Анне Бургиной принадлежит библиографическая статья, посвящённая трудам Николаевского, ею же составлен и наиболее полный библиографический список его трудов. Круг её научных интересов обширен, она консультировала американских и европейских исследователей по истории рабочего движения, революций, Гражданской войны и политических партий в России, анализу деятельности социалистов — европейских (К. Каутского, Э. Бернштейна, Р. Гильфердинга) и российских (П. Б. Аксельрода, И. Г. Церетели, Ю. О. Мартова, Ф. И. Дана, В. М. Чернова).

Значительный вклад внесла в реализацию американского межуниверситетского проекта по истории меньшевистского движения (англ. Inter-University Project on the History of Menshevik Movement). По свидетельству американского профессора-русиста Эммонса Теренса (англ. Terence Emmons), на западе сформировалось целое поколение учёных,…

«…которым Анна Михайловна великодушно помогла в научно-исследовательской работе, затрагивающей вопросы русской истории. … Доказательством ценности той помощи, которую она оказала нам, может служить тот факт, что Анна Михайловна получила около ста благодарностей в опубликованных научных трудах различных авторов. Среди этих авторов были начинающие ученые, кандидаты на учёную степень, и выдающиеся специалисты, как, например, Дж. Кенан».

Анна Бургина скончалась в 1982 году в Калифорнии и похоронена на кладбище города Менло-Парк.

В воспоминаниях современников

Друзья и коллеги, которым приходилось бок о бок работать с Бургиной, вспоминали её, как человека активного, энергичного, который не представлял для себя ничего хуже, чем бездеятельность:

И. Г. Церетели сообщает Б. И. Николаевскому в своём письме от 9 августа 1924 г:

«…Не могу удержаться, чтобы не рассказать Вам о последнем нашем конфликте, закончившемся одним гениальным изречением. Мы шли по улице, где было много французов. А. М. (Анна Михайловна), по обыкновению, разглагольствовала без умолку, очень громко.

Я попросил её помолчать, хоть на время, пока мы пройдем мимо публики, которую поражала русская речь. А. М. промолчала секунд пять и опять заговорила. Я опять повторил просьбу, и тогда она, с мимикой, Вам знакомой, выражающей, что посягнули на самые священные её права, сказала: „Что Вы мне всё мешаете. Никто не обращает на нас внимания: что же я буду зря молчать!“

Слышал я на своем веку выражение „зря говорить“, но чтобы это „зря“ прибавляли к глаголу „молчать“ — в первый раз довелось узнать. Напишите Ваше мнение — у меня все понятия перевернулись».

Опубликованные работы

• Бургина А. Социал-демократическая меньшевистская литература: Библиографический указатель. — Stanford, 1968. — 391 c.
• Guide to the Boris I. Nicolaevsky collection in the Hoover Institution Archives / compiled by A.M.Burgina and M.Jacobson. — Stanford, 1989.
• A .A .Vasiliev. Histoire de l’Empire Byzantin . Vol. 1-2. — Paris, 1932. / Перевод с русского
  П. Бродина и А. Бургиной, издано А. Пикаром (A. Picard), с предисловием Ш. Диля.

Литература

• Общественная мысль Русского зарубежья: энциклопедия / отв. ред. В.В.Журавлев, отв. секр. А.В.Репников. — М.: Российская Политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. — 704 с. — ISBN 978-5-8243-1290-4.
• Ненароков А.П. Последняя эмиграция Павла Аксерольда. — Москва, 2001. — 168 с. — ISBN 5-88735-085-7.
• Ненароков А. П. Две открытки, три года молчания и письма, хранимые всю жизнь (из цикла "В поисках жанра") // Россия XXI : Журнал. — 2003. — Вып. №5.

Отрывок, характеризующий Бургина, Анна Михайловна

Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.