Бут, Элмер

Элмер Бут
Elmer Booth
В фильме «Мушкетеры Свиной аллеи»
Имя при рождении:	Вильям Элмер Бут
Дата рождения:	9 декабря 1882(1882-12-09)
Место рождения:	Лос-Анджелес, США
Дата смерти:	16 июня 1915(1915-06-16) (32 года)
Место смерти:	Лос-Анджелес, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актёр сценарист
Карьера:	1910—1915

Элмер Бут (англ. Elmer Booth; 9 декабря 1882 — 16 июня 1915) — американский актёр театра и кино. Преимущественно работал с режиссёром Дэвидом Уорком Гриффитом. Брат монтажера и продюсера Маргарет Бут.

Биография и карьера в кино

Элмер Бут родился в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. В подростковом возрасте начал сотрудничать с независимыми кинокомпаниями и играть в театре. Дебютировал в кино у Д. У. Гриффита (D.W. Griffith). С 1910 по 1915 Элмер сыграл главные и второстепенные роли в 23 фильмах Гриффита, став постоянным участником труппы. За пятилетнюю карьеру успел сняться в 40 фильмах. Работал с режиссёрами Эдвардом Диллоном, Маком Сеннетом и Кристи Кабэнном (Christy Cabanne), которые также являлись постоянными актёрами Гриффита. Написал сценарии к пяти фильмам в 1911 и 1912 годах.

После работы с Гриффитом сотрудничал с компанией, выпускающей комедийные фильмы (Komic Pictures Company), исполнил несколько главных ролей вместе с комической актрисой Фэй Тинчер (Fay Tincher), также вышедшей из гриффитовской труппы. Одним из режиссёров, снимавших для компании фильмы с Бутом, был Э.Диллан. Бут был одним из самых популярных актёров компании Webster-Ross в Сан-Хосе. Покинув Сан-Хосе, в течение длительного времени работал в театре Алькасар в Сан-Франциско. Затем отправился в Нью-Йорк, где был связан со многими важными производствами.

За несколько месяцев до гибели он получил приглашение одной из кинокомпаний в Лос-Анджелесе. Погиб в автокатастрофе в возрасте 32 лет.

Период работы с Д. У. Гриффитом

Элмер Бут дебютировал в фильме Гриффита 1910 года The Oath and the Man, где исполнил одну из главных ролей («Аристократ»). В фильме «Что нам делать с нашими стариками?» (What Shall We Do with Our Old) 1911 года появился в роли заключенного, желающего напасть на несчастного старика в исполнении У. Кристи Миллера (W. Chrystie Miller). Бут освоился в образе плохого парня, источающего угрозу и обаяние, и через год он снова появляется в амплуа бандита. В новом фильме его герой, вышедший из тюрьмы, маневрирует по «узкой дороге исправления» вместе со своей очаровательной женой в исполнении Мэри Пикфорд (Mary Pickford). Фильм 1912 года «Узкая дорога» (The Narrow Road). После «Невидимого врага» он снова окажется на площадке с Пикфорд. В фильм «Так близко и так далеко» (So Near, Yet So Far, 1912) он перепрыгнул, кажется, сразу из тюрьмы «Узкой дороги», миновав этап воспитания. Безымянный герой Бута вламывается в гостиную, пугая героиню Пикфорд, и дает возможность стеснительному парню в исполнении Уолтера Миллера (Walter Miller) спасти бедняжку.

В фильме «Невидимый враг» (1912) Бут неожиданно оказался в роли защитника: старшего брата с наклеенными усами, в котелке, мило общающегося с двумя сестрами-дебютантками (Лилиан и Дороти) в декорациях семейного уюта. В момент же рокового телефонного звонка Бут захватывает и сотрясает крупный план аффектом, вызванным выстрелами на том конце провода.

В 1912 году вышел фильм «Мушкетёры аллеи Пиг». На съемочной площадке дуэту Лилиан Гиш и Уолтера Миллера (англ. Walter Miller) противостоял дуэт Бута и Гарри Кэри. Бут воплотил экранный образ главаря уличной банды, который в современной литературе о кино упоминается в связи с прототипами всех экранных гангстеров и их разновидностей. В историю немого кино вошел сверх-крупный план сосредоточенного лица Малыша, взглядом выявляющего пространство за камерой. Малыш выскальзывает из-за угла. Делает паузу. И медленно, очень медленно надвигается прямо на невозмутимую камеру Битцера. Snapper Kid в исполнении Бута выделяется среди прочих экранных бандитов вибрацией на грани срыва, которая уже проявлялась в «Узкой дороге». Малыш защищает героиню Гиш и провоцирует целую гангстерскую войну в лабиринтах нижнего Ист-Сайда. В развязке влюбленные в исполнении Гиш и Миллера помогают Малышу избежать наказания. Предприимчивый Snapper Kid закуривает, наслаждаясь победой, и в довершение этого гангстерского апофеоза из-за рамки кадра к нему протягивается рука напарника с деньгами. Партнером Бута был будущий известный экранный ковбой, актёр Гарри Кэри.

Бут появился в последний раз у Гриффита в 1913 году в фильме «Битва при Элдербушском ущелье» (The Battle at Elderbush Gulch), где исполнил одну из эпизодических ролей.

Трагедия

Вечером 16 июня 1915 года в новостные агентства Лос-Анджелеса пришла телеграмма с сообщением о трагической гибели актёра Элмера Бута. Утром 17, когда были получены дополнительные детали, известие об автокатастрофе, которая стала причиной гибели 32-летнего актёра, оказалось в газетах. За рулем машины был будущий известный режиссёр фильмов ужасов Тод Браунинг. Браунинг был в состоянии алкогольного опьянения и, не справившись с управлением, стал виновником столкновения. Браунинг получил травмы, у него был перелом правой ноги и многочисленные разрывы на лице и руках. Пострадал также второй пассажир, Джордж Сигман. Сигман, как и Бут, известен как гриффитовский актёр, особенно по роли Сайласа Линча (Silas Lynch) в «Рождении нации», который вышел вскоре после катастрофы. Браунинг и Сигман поправились и продолжили работать в кино. Травмы, полученные Бутом, оказались летальными. Бут должен был получить важную роль в главном фильме Гриффита «Нетерпимость», вышедшем через год после трагедии. Гриффит выступил с прощальной речью на похоронах актёра.

Бут похоронен на кладбище Инглвуд в Лос-Анджелесе.

Фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1910	ф	Клятва и человек	The Oath and the Man	Аристократ
1910	ф	Простая песня	A Plain Song	Storemate
1911	ф	Перемена участи	Fate's Turning	A Servant
1911	ф	Что нам делать с нашими стариками?	What Shall We Do with Our Old?	Нападающий заключенный
1912	ф	Зверь в заливе	A Beast at Bay	...
1912	ф	Узкая дорога	The Narrow Road	Джим Холькомб
1912	ф	Прерванный побег	An Interrupted Elopement	Один из друзей Боба
1912	ф	В северных лесах	In the North Woods	Искатель приключений
1912	ф	Невидимый враг	An Unseen Enemy	Брат
1912	ф	Две дочери Евы	Two Daughters of Eve	Backstaget
1912	ф	Так близко и так далеко	So Near, Yet So Far	Вор
1912	ф	Междоусобица в горах Кентукки	A Feud in the Kentucky Hills	Второй человек клана
1912	ф	Проходя через дебри	In the Aisles of the Wild	Человек из леса
1912	ф	Любительница румян (Накрашенная леди)	The Painted Lady	Человек на фестивале мороженного
1912	ф	Мушкетеры Свиной аллеи	The Musketeers of Pig Alley	Snapper Kid, Musketeers Gang Leader
1912	ф	Золото и блеск	Gold and Glitter	Муж
1912	ф	Моя малышка	My Baby	At Tabl
1912	ф	Информатор	The Informer	Union Soldier
1912	ф	Жестокость	Brutality	In Play
1913	ф	Соблазн выпивки	Drink's Lure	Охранник
1913	ф	Незваный гость	The Unwelcome Guest	The Hired Hand
1913	ф	Приёмный брат	The Adopted Brother	Сын
1913	ф	Несправедливое подозрение	An Unjust Suspicion	Детектив
1913	ф	Битва при Элдербушском ущелье	The Battle at Elderbush Gulch	...
1914	ф	Миссис Блэк вернулась	Mrs. Black Is Back	Джек Данджерфилд
1915	ф	Смешанные ценности	Mixed Values	Roy Van Dyke
1915	ф	Смертельный будильник Этель	Ethel's Deadly Alarm Clock	Sylves
1915	ф	Любыми средствами	By Fair Means or Foul
1915	ф	Новое платье Этель	Ethel's New Dress	...
1915	ф	Снова домой	Home Again	Mr. Dummer
1915	ф	Притворство Этель	Ethel's Disguise	Антонио - Итальянец
1915	ф	Бензиновый Гас	Gasoline Gus	Gasoline Gus
1915	ф	Храбрый и отважный	Brave and Bold	...
1914	ф	Раскручивая это	Unwinding It	Родерик
1915	ф	Когда дует бриз	Where Breezes Blow	...
1915	ф	Чудесная любовь	Beautiful Love	Арчибальд
1915	ф	Бумажник мистера Уоллека	Mr. Wallack's Wallet	...
1915	ф	Биппо, парикмахер	Beppo, the Barber	Биппо, парикмахер
1915	ф	Погоня в лунном свете	A Chase by Moonlight	Maloney

Ссылки

• [aurorasginjoint.com/2013/09/06/the-musketeers-of-pig-alley-1912/]
• [moviessilently.com/tag/elmer-booth/]

Отрывок, характеризующий Бут, Элмер

– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.