Быков, Александр Владимирович
Поделись знанием:
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
| Александр Владимирович Быков | |
 | |
| Дата рождения: |
10 августа 1962 (61 год) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
«Музей дипломатического корпуса» (директор) |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Награды и премии: |
Медаль «За выдающийся вклад в развитие коллекционного дела в России»[1] |
Алекса́ндр Влади́мирович Бы́ков (род. 10 августа 1962, Вологда, СССР) — российский специалист по нумизматике, историк, этнограф, издатель, основатель первого в России частного музея политической истории «Музей дипломатического корпуса» (Вологда), автор множества научных статей, книг, научно-популярных изданий.
Содержание
Биография
Родился 10 августа 1962 года в Вологде. В 1984 году окончил исторический факультет Вологодского Государственного Педагогического института. Ещё будучи студентом сотрудничал с Вологодским краеведческим музеем (сейчас Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник), принимал участие в заседаниях Проблемного совета по нумизматике Государственного Исторического музея, начал публиковать научные статьи.
После окончания института недолго работал в школе, затем служил в армии и после увольнения в запас вернулся в Вологодский краеведческий музей, где А. В. Быкову была предложена должность методиста по общественным музеям. На этой должности совершил многочисленные командировки по Вологодской области. Итогом этой научно-методической работы стало создание и реконструкция музеев в пяти районах Вологодской области.
В 1989 году приглашён на работу в Администрацию Вологодской области на должность ведущего специалиста по историко-культурному наследию Управления культуры. На этом посту препятствовал передаче в ведение церкви многих памятников историко-культурного наследия, в случаях, когда не обеспечивалась их сохранность и реставрация. Кроме того, выступил против передачи иконы XV века «Зырянская Троица» в Республику Коми, несмотря на то, что на этом настаивал представитель Президента РФ по Вологодской области. А. В. Быкова поддержали и другие деятели культуры Вологодской области, усилиями которых икону удалось сохранить в фонде Вологодского музея-заповедника.
В 1992 году произошёл коренной перелом в карьере А. В. Быкова. Он оставляет государственную службу и уходит в частный бизнес. Будучи предпринимателем не прекращает заниматься исследовательской деятельностью. В 1994 году защищает кандидатскую диссертацию, а в 1997 году организует Музей дипломатического корпуса[2], — первый в России частный музей политической истории. Музей сразу заслужил высокую оценку у отечественных и зарубежных специалистов. Его значение было отмечено участниками Сессии Российского комитета Международного совета музеев, проходившей в Вологде в 2000 году.
В 2002-2010 гг. А. В. Быков преподавал в ВоГТУ.
В 2002-2009 гг. издавал историко-краеведческий журнал «Пятницкий Бульвар». В нём публиковал не только научные исследования, но и литературные произведения. В 2010 году журнал был закрыт. В 2012 году было опубликовано наиболее крупное литературное произведение Быкова — роман «Дипломатический корпус», написанный на основе его научных изысканий. Роман повествует о событиях русской революции глазами иностранных дипломатов, которые после Октябрьской революции оказались в политической изоляции и после долгих колебаний поддержали антибольшевистское движение[3].
Наряду с этим он организовывал выставки по истории Вологды и края, а также выставки по истории русского народного костюма, старинных открыток и визитных карточек . Книги и статьи, написанные А. В. Быковым, сборники изданные под его редакцией, хорошо известны музейным специалистам и многим любителям истории России.
В 2011 году против Быкова было возбуждено уголовное дело по ст. 290 ч.1 (получение взятки), закончившееся обвинительным приговором[4]. Решение суда вызвало неоднозначную реакцию в СМИ[5][6]. Тем не менее, областной суд практически не изменил первоначальный вердикт[7].
Научная деятельность
21 февраля 1981 года в вологодской областной газете «Красный север» была напечатана первая работа А. В. Быкова о большом кладе медных монет времен Екатерины II, найденном незадолго до этого под Вологдой. В статье рассказывалось о денежном обращении XVIII века, тайне крестьянского клада, подробно анализировался состав находки. Публикация привлекла внимание. Вскоре о кладе был снят киносюжет, прошедший в рамках тележурнала по многим областям Советского Союза[8].
Параллельно А. В. Быков изучает клады XVI-XVIII вв. в областном и районных музеях. Его статьи появляются в сборниках ГИМ и региональных научных сборниках. Во второй половине 80-х годов выходят научные каталоги — «Клады Смутного времени» и «Клады 30-40 годов XVII в.» в серии «Памятники нумизматики в музеях Вологодской области» — а также научно-популярная брошюра «Народный костюм Кадниковского уезда Вологодской губернии»[9].
С 1982 года А. В. Быков — постоянный участник нумизматических конференций, на которых всегда выступает с докладами. Его принципиальная научная позиция становится хорошо известна в нумизматическом мире. В 1993 году он организует и проводит Первую всероссийскую нумизматическую конференцию в Вологде, открывшую новый этап в развитии отечественной нумизматики и специальных исторических дисциплин. Мероприятие заложило традицию последующих Всероссийских нумизматических конференций, ставших ежегодными, а также способствовала объединению специалистов из многих городов России, республик СНГ и других стран.
В 1994 году под эгидой конференции начинается издание Международного нумизматического альманаха «Монета», редактируемого А. В. Быковым и выпускавшегося на его средства. Альманах считался одним из наиболее значимых российских научных изданий по нумизматике, а в 1994-1995 гг. был единственным периодическим научным изданием по нумизматике в России. Всего вышло 9 выпусков альманаха.
В этом же году А. В. Быков защищает кандидатскую диссертацию на кафедре вспомогательных исторических дисциплин Российского государственного гуманитарного университета по теме «Особенности денежного обращения на территории Русского Севера в первой половине XVII в.»[10].
В 1996 году начинает новый исторический проект: собирает материалы о пребывании в Вологде в 1918 году дипломатического корпуса стран Антанты. Работает в спецархивах России, США, Франции. В 1998 году выходит первая большая работа А. В. Быкова по этой теме — книга «Дипломатическая столица России»[11]. В том же году организует и проводит в стенах «Музея дипломатического корпуса» международную конференцию «Россия и мировое сообщество в начале XX века: Теория и практика взаимоотношений». Она привлекла внимание отечественных и зарубежных историков, выявила оживленную дискуссию по ряду историографических проблем и внесла вклад в их разрешение.
В 1999 году А. В. Быков работает над новой монографией о судьбе великих князей Романовых, сосланных в 1918 году в Вологду и вскоре расстрелянных без суда и следствия. В книге на основании неизвестных архивных данных подробно рассказывается о заключительных месяцах жизни четырёх великих князей Романовых — Павла Александровича, Николая Михайловича, Дмитрия Константиновича и Георгия Михайловича[12]. Имя последнего священно для каждого, знакомого с историей русской нумизматики.
В январе 2009 года А. В. Быков опубликовал книгу «И золотое имя Таня», где рассказывается о первой любви знаменитого поэта Николая Рубцова к Татьяне Решетовой (в девичестве — Агафоновой), которой он посвятил более 20 стихов (в том числе и знаменитый «Букет»). Автор смог получить от Т. Решетовой уникальные сведения и материалы о Н. Рубцове, положенные в основу повествования. История первой любви поэта до А. В. Быкова полностью не была исследована. В самой книге описано знакомство Т. Решетовой с Н.Рубцовым, их встречи, письма, расставание и любовь, которую поэт пронес сквозь годы, воплотив чувства в стихах[13].
В 2012 году А. В. Быков впервые издаёт мемуары британского дипломата, поверенного в делах Великобритании в России в 1918—1919 годах Фрэнсиса Освальда Линдлея. Данные мемуары, рассказывавшие о событиях Октябрьской революции и первых месяцев правления большевиков, были опубликованы впервые[14].
Список работ
Книги и монографии
- Быков А. В. Клады Смутного времени 1605—1619 гг. Каталог // Памятники нумизматики в музеях Вологодской области. — Вологда,МДК, 1989. — Ч. 1. — 64 с.
- Быков А. В. Народный костюм Вологодской области. Костюм Кадниковского уезда Вологодской губернии XIX-начала XX в. — Вологда: Газета, 1990. — 48 с. (+ 16 с. вкладка.)
- Быков А. В. Клады 30-40 гг. XVII в. Исследование и каталог // Памятники нумизматики в музеях Вологодской области. — Вологда: ЛиС, 1992. — Ч. 2. — 198 с.
- Быков А. В. Тайну клада не гарантируем. Исторические рассказы, очерки, этюды. — Вологда: ЛиС, 1993. — 96 с.
- Быков А. В. Денежное обращение на территории Европейского Севера России в первой половине XVII в.: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1994. — 20 с.
- [nason.ru/dipkorpus Быков А. В. Панов Л. С. Дипломатический корпус в Вологде в 1918. — Вологда: Ардвисура, 1997. — 20 с.]
- Diplomatic Corps in Vologda, 1918 / Compiled and introduced by Alexander Bykov and Leonid Panov. — Vologda, 1997. — 16 p.
- Быков А. В., Панов Л. С. Дипломатическая столица России. — Вологда: Ардвисура, 1998. — 198 с.
- [www.booksite.ru/fulltext/bykov/otz/imy/index.htm Быков А. В. От зимних святок до Филиппова заговения. Народный костюм земли Вологодской в достоверных рисунках и правдивых рассказах (художник Э. Д. Попова). — Вологда: МДК, 1999. — 36 с., илл.]
- Быков А. В. Путь на Голгофу. Хроника гибели великих князей Романовых. — Вологда: МДК, 2000. — 192 с.
- Быков А. В. У Спаса на погосте. — Вологда: МДК, 2002. — 140 с.
- Быков А. В. Пава и древо: очерки истории вологодского кружевоплетения. — Вологда: МДК, 2004. — 80 с.
- Быков А. В. Любашевский Ф. А. Монеты Албании. Исследование. Каталог. Ч. 1-2. — Вологда: МДК, 2006.
- [www.gnpbu.ru/DownLoads/Bykov_A_Poslanniki%20Zapada.pdf%20 Быков А. В. Посланники Запада. — Вологда: МДК, 2008. — 24 с.]
- Быков А. В. И золотое имя Таня… Повесть о первой любви поэта Николая Рубцова — Вологда: МДК, 2009. — 128 с.
- Быков А. В. Точка зрения слуги. «Письма американского негра о русской революции (1917—1918 гг.)»: научно-исследовательская публикация. — Вологда: МДК, 2009. — 80 с.
- Быков А. В. «В этом была вся суть…»: Британский дипломат Ф. О. Линдлей и его «Русские мемуары 1915—1919 гг»: научное издание. — Вологда.: Изд-во МДК, 2011. — 176 с., илл.
Буклеты и брошюры
- Знаменитые Иконы Кириллова монастыря, буклет. Вологда: Издательство «Музей Дипломатического Корпуса», 2002. — 14 с.
- Быков А. В., Шустрова М. Ю. Памятники нумизматики из фондов Вологодского областного краеведческого музея. — Вологда, 1983.
- Быков А. В. Возмездие Святой Софии. — Вологда: Ардвисура, 1997.
- Мы рисуем Вологду. Исторические рассказы и альбом для раскрашивания / [Ред.-сост. А. В. Быков, худ. Э. Д. Попова]. — Вологда: Ардвисура, 1998. — 24 с., илл.
- Провинциальный альбом: Вологда на почтовых открытках начала XX века / [Ред.-сост. А. В. Быков]. Вологда: Ардвисура, 1999. — 210 с., илл.
- Быков А. В., Кузнецов А. В. От Волги до Балтики, путеводитель. Вологда: МДК, 2002, — 10 с.
Научные и публицистические статьи
- Быков А. В. Нумизматическая коллекция Вологодского областного краеведческого музея (на венгерском языке) // Записки музея имени Отто Германа (Венгрия)(на венгерском языке). — Мишкольц. — 1984. — № 22. — С. 22-27.
- Быков А. В. [ancient-coins.narod.ru/data/russian/pirog/pirog_ru.html О содержании термина «пирог» в денежном обращении России XVII в. Нумизматика. Материалы и исследования] // Труды Государственного Исторического музея. Нумизматический сборник. — Ч. 10. — М., 1988. — Вып. 69. — С. 6-13.
- Быков А. В. Некоторые особенности денежного обращения в России в первой половине XVII столетия // Труды музея имени Отто Германа (Венгрия) (на венгерском языке). — Мишкольц, 1989. № XXVII. — С. 575—588.
- Быков А. В. О судьбе мелкой разменной монеты в России в первой половине XVII в. // Культура Европейского Севера России. Дооктябрьский период. Межвузовский сборник научных трудов. — Вологда, 1989. — С. 21-30.
- Быков А. В. О вологодских монастырских кладах // Деньги и кредит. — 1992. — № 11. — С. 63-65.
- Быков А. В. Борьба с фальшивомонетчиками в Московском государстве в первой половине XVII в. Нумизматика, бонистика, фалеристика // Труды Государственного Исторического музея. Нумизматический сборник. — Ч. 2. — М., 1992. — Вып. 80. — С. 79-85.
- Быков А. В. [www.booksite.ru/fulltext/byi/sty/nau/sty/uze/15.htm Дневник Екатерины Кукановой (Статья и публикация документа)] // Бысть на Устюзе. Историко-краеведческий сборник. — Вологда: «ЛиС», 1993. — С. 238—253.
- Быков А. В. Ефимки на Русском Севере в первой половине XVII в. // Международный нумизматический альманах «Монета». — Вологда: Ардвисура, 1994. — Вып. 1. — С. 4-12.
- Быков А. В. [www.booksite.ru/fulltext/grya/zov/ets/13.htm Грязовецкии уезд в записях современников и трудах историков конца XVIII—XIX вв.] // Городок на Московской дороге. Историко-краеведческий сборник. — Вологда: Ардвисура, 1994. — С. 201—233.
- Быков А. В. [www.booksite.ru/fulltext/grya/zov/ets/19.htm Материалы по этнографии и фольклору Грязовецкого уезда (статья и публикация)] // Городок на Московской дороге. Историко-краеведческий сборник. — Вологда: Ардвисура, 1994. — С. 235—260.
- Быков А. В. Священник Богословский и его книга. Вступительная статья // Богословский Н. Церковь святого пророка Илии в селе Кубенском (репринт кидания 1898 г.). — Вологда, 1994. — С. 3-4.
- Быков А. В. Город Тотьма. Вступительная статья // Попов В. Т. Город Тотьма Вологодской губернии (репринт издания 1886 г.). — Вологда, 1995. — С. 2.
- Быков А. В. Клад монет XVII в. из деревни Ермолинская Вологодского уезда // Международный нумизматический альманах «Монета». — Вологда: Ардвисура, 1996. — Вып. 4. — С. 37-57.
- Быков А. Дипломатическая столица России // Русский Север. — Пятница. — 1997. — 24 января.
- [www.booksite.ru/ancient/history/58.htm Ивану Грозному была уготована в Вологде смерть] // Русский Север. — Пятница. — 1997. — 28 марта. — С. 6
- Быков А. В. Метрологические реликты «мортка-пирог» в денежном обращении Московского государства XVI—XVII вв. // Международный нумизматический альманах «Монета». — Вологда: Ардвисура, 1998. — Вып. 5. — С. 50-61.
- Быков А. В. Рейли, Райли, Гиллеспи… // Эхо планеты. — 1998. — № 5. — С. 18-21.
- Быков А. В. Великокняжеский чекан второй половины XVI в. (О так называемых «гибридных» Монетах XVI в.) // Международный нумизматический альманах «Монета». — Вологда: Ардвисура, 1999. — Вып. 6. — С. 66-72.
- Провинциальный альбом. Вологда на почтовых открытках начала XX в. От составителя. — Вологда: Ардвисура, 1999. — С. 3-8.
- Быков А. В. По северу России. Вступительная статья // Случёвский К. К. По северу России. Главы о городах Вологодской области. — Вологда: МДК, 2000. — С 3-8.
- Быков А. В. А. С. Мельникова и её научные труды // Международный нумизматический альманах «Монета». — Вологда: МДК, 2000. — С. 11-15.
- Быков А. В. [www.bonistikaweb.ru/STATYI/moneta-2000-7.htm Донесения и мемуары французского посла Жозефа Нуланса о начале выпуска «английских» рублей в Северной области в 1918 г.] // Международный нумизматический альманах «Монета». — Вологда: МДК, 2000. — Вып. 7. — С. 68-93.
- Быков А. В., Панов Л. С. [www.booksite.ru/fulltext/fra/nts/uzs/kaya/1.htm Пребывание и деятельность французского посольства в Вологде в 1918 г.] // Французская культура в русской провинции (Вологодскии край). Материалы чтений. — Вологда, 2000. — С. 5-22
- Быков А. В. [www.numizmat.net/articles/detail.php?ID=3481 Символ Британии] // Сайт www.numizmat.net, 21.09.2006
- Аддисон Дж. [www.numizmat.net/articles/detail.php?ID=4442 Приключения Шиллинга] / Комм. А. В. Быков // Сайт www.numizmat.net, 29.10.2006
- Быков А. В. Тайна XXI главы // Пятницкий бульвар. — 2008. — № 4(68). — С. 7; № 5(69). — С. 7; № 6(70). — С. 6-7; № 7(71). — С. 6-7
- Быков А. В. Посольские будни // Пятницкий бульвар. — 2008. — № 1(65). — С. 8-9; № 2(66). — С. 8-9; № 3(67). — С. 6-7; № 4(68). — С. 8-9; № 5(69). — С. 9; № 8(72). — С. 6-7; № 9(73). — С. 6-7.
- Быков А.В. Венценосный мальчик Альфонсо XIII // Золотой Червонец. — 2013. — №1(22). — С. 94-98.
Тезисы конференций
- Быков А. В. О метрологическом значении термина «пирог» в денежном обращении России XVI—XVII вв. // Тезисы Второй всесоюзной нумизматической конференции. — М., 1987. — С. 4-5.
- Быков А. В. Опись «денежной казны» М. И. Строганова 1627. Опыт источниковедческого анализа // Археография и источниковедение истории Европейского Севера РСФСР. Тезисы республиканской конференции. — Вологда, 1989. — Ч. 2. — С. 68-71.
- Быков А. В. Вологодское общество изучения Северного края. К восьмидесятилетию со дня создания // Вологодское краеведение, его научные и воспитательные задачи. Тезисы докладов и сообщений Второй краеведческой научно-практической конференции. — Вологда, 1989. — С. 5-7.
- Быков А. В. «Монастырское нестроение» и вологодские монастырские клады сороковых годов XVII столетия // Тезисы Третьей краеведческой научно-практической конференции. — Вологда, 1990. — С. 36-38.
- Быков А. В. «Корелки худые» на севере Русского государства в первой половине XVII в. // Европейский Север: история и современность. Тезисы докладов Всероссийской научной конференции. — Петрозаводск, 1990. — С. 136—137.
- Быков А. В. Наличные деньги крестьян Северной Руси и некоторые проблемы тезаврации кладов в первой половине XVII в. // Тезисы докладов и сообщений Всероссийской нумизматической конференции в Вологде. — Вологда, 1993. — С. 55-57.
- Быков А. В. «Шкилевая» медь на территории Северной Руси в XVII в. // Вторая всероссийская нумизматическая конференция в Санкт-Петербурге. Тезисы докладов. — СПб., 1994. — С. 20-22.
- Быков А. В. Деньги с именем Ивана IV. (Проблемы атрибуции памятников нерегулярного чекана XVI—XVII вв.) Третья всероссийская нумизматическая конференция во Владимире. Тезисы докладов. — М., 1995. — С. 50-52.
- Быков А. В. Основные проблемы изучения денежного обращения в России второй половины XVII в. (на примере кладов Великоустюгского уезда) // Четвёртая всероссийская нумизматическая конференция в Дмитрове. — М., 1996. — С. 95-97.
- Быков А. В. Новый документ по истории денежного обращения на севере России в годы гражданской войны // Пятая всероссийская нумизматическая конференция в Москве. Тезисы докладов и сообщений. — М., 1997. — С. 97-98.
- Быков А. В. Вологодская ссылка 1918 г. великого князя Георгия Михайловича // Шестая всероссийская нумизматическая конференция в Санкт-Петербурге. Тезисы докладов и сообщений. — СПб., 1998. — С. 221—222.
- Быков А. В. «Вологодский период» в деятельности дипломатического корпуса стран Антанты в 1918 г. // Россия и мировое сообщество в начале XX в. Теория и практика взаимоотношений. Тезисы Международной научной конференции. — Вологда, 1998. — С. 6-10.
- Быков А. В. Донесения и мемуары французского посла Ж. Нуланса о начале выпуска «английских» рублей в Северной области в 1918 г. // Седьмая всероссийская нумизматическая конференция в Ярославле. Тезисы докладов и сообщений. — М., 1999. — С. 189—191.
- Быков А. В. Русская нумизматическая беллетристика второй половины XVII в. и её английский прототип // Восьмая всероссийская нумизматическая конференция в Москве. Тезисы докладов и сообщений. — М., 2000. — С. 291—292.
- Быков А. В. «Обол Харона» русских кладбищ второй пол. XVII — первой пол. XVIII в.: На примере подъёмного материала из Вологды // Девятая всероссийская нумизматическая конференция в Санкт-Петербурге. Тезисы докладов и сообщений. — СПб., 2001. — С.145-146.
- Быков А. В. Будни дипломата // 1917 год в истории России и современной идеологии: сборник материалов областной научно-практической конференции 3 ноября 2007 года, посвященной 90-летию Великой Октябрьской социалистической революции. — Вологда , 2009. — С. 50-67
Рассказы
- Быков А. В. Ваша нечисть // Пятницкий бульвар. — 2007. — № 8(60). — С. 8-9.
- Быков А. В. За грибами // Пятницкий бульвар. — 2003. — № 9(13). — С 21.
- Быков А. В. Николины каникулы // Пятницкий бульвар. — 2003. — № 1(5). — С. 22-33; № 2(6). — С. 22-33.
- Быков А. В. Последнее свидание // Пятницкий бульвар. — 2003. — № 10(14). — С. 22-23.
- Быков А. В. Тихий омут // Пятницкий бульвар. — 2003. — № 7(11). — С. 22-23.
- Быков А. В. Дипломатический корпус: Исторический роман о русской революции. — Вологда, 2012. — 416 с.
Кроме вышеуказанных работ А. В. Быковым опубликовано более 50 статей и очерков по истории и нумизматике в вологодских областных газетах, некоторые из них были в своё время перепечатаны всесоюзной прессой. Им отредактировано 12 научных сборников, 7 научных и научно-популярных книг и брошюр.
Напишите отзыв о статье "Быков, Александр Владимирович"
Примечания
 | Викиновости по теме Александр Быков: |
</td> </tr> </table>
|
|
Отрывок, характеризующий Быков, Александр Владимирович
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
