Варда Склир

Варда Склир

Варда Склир (греч. Βάρδας Σκλήρος; ? — 2 апреля 991) — византийский военачальник, руководивший Азиатским восстанием против императора Василия II Болгаробойцы в 976—979 годах.

Предыстория

Варда Склир происходил из знатной семьи, которой принадлежали обширные земельные владения на восточных окраинах Малой Азии. Его мать, Грегория, была, по некоторым данным, внучкой Варды — брата императора Василия I. Наиболее выдающимся достижением на раннем этапе его карьеры стала успешная оборона Константинополя от войск русского князя Святослава в 970 году — как утверждают византийские источники, в ходе битвы при Адрианополе его войска уничтожили 20 000 «варваров» при потерях в 55 эллинов. В том сражении Склир, как утверждает Лев Диакон, лично разрубил до пояса одного из военачальников Святослава, после чего «скифы» обратились в бегство. После этой победы войско Склира было направлено в Малую Азию, чтобы подавить вспыхнувшее там восстание Варды Фоки Младшего.

После того, как Варда проявил себя как способный военачальник, он стал советником императора Иоанна I Цимисхия (мужа сестры Склира и также, как и он, армянина). После смерти Иоанна Склир попытался занять императорский трон, но его обошел евнух Василий, паракимомен (глава правительства) империи, который сместил Варду с ключевого занимаемого им поста — командующего схолариями (Domestikos tōn Scholōn) в 975 году.

Восстание

После того, как до него дошли вести о его отставке, Варда Склир удалился в свои земли на востоке Малой Азии и вступил в соглашение с местными правителями, в том числе и мусульманскими. Все они поддержали его в притязаниях на императорскую корону. С помощью родственников и прочих своих приверженцев он быстро установил контроль над большей частью Малой Азии, в том числе над ключевыми городами Антиохией и Цезареей. Когда на его сторону перешел ряд флотоводцев, Варда смог направить мощный флот к Константинополю, угрожая перекрыть Дарданеллы. Здесь восставшие допустили первую ошибку — их корабли отправились в погоню за флотом Василия к берегам Эллады, где и были без труда уничтожены. Потеряв превосходство на море, Склир осадил Никею, считавшуюся ключом к столице. Город оборонял Мануил Эротик Комнин, отец будущего императора Исаака I и предок династии Комнинов.

На помощь Василию пришёл вызванный им из изгнания Варда Фока Младший, военачальник, в своё время поднявший неудачное восстание против Иоанна Цимисхия и заключённый им в монастырь на семь лет. Фока укрепился в Севастии Каппадокийской, где находились его родовые владения. Там он связался со своим другом Давидом III Куропалатом, правителем Тао-Кларджети, отправившим в поддержку Фоке 12 000 грузинских и армянских всадников под командованием Торника Эристави и Джоджика. Склир был вынужден снять осаду с Никеи и отправиться навстречу Фоке. В двух сражениях он одержал победу, но в третьем потерпел поражение. 24 марта 979 года военачальники сошлись в поединке, в ходе которого Склир отсёк копьем ухо коню Фоки, но получил тяжелейшую рану в голову. Его войска, решив, что их предводитель погиб, пустились в бегство, однако Склир выжил. После поражения правители Малой Азии отказали Склиру в поддержке, и восстание было подавлено.

Поздние годы

После своего поражения, Склир и его семья бежали в Багдад, где Склир был заключён в темницу, в которой провёл несколько лет.

После разгрома в 986 году болгарами армии византийского императора Василия II в битве у Трояновых ворот Склир был освобождён и в 987 году с арабским войском появился на территории Византии, где к нему примкнуло множество провинциальных феодалов. Император поручил подавление восстания Варде Фоке. Тот собрал сильное войско, выступил в поход и присоединился к Склиру. Оба Варды договорились поделить между собой византийскую империю. Затем, улучив удобный момент, Варда Фока бросил Склира в темницу, соединил под своим командованием оба войска и двинулся к Константинополю.

После гибели Фоки в 989 году в сражении у Абидоса Склир был освобождён и взял на себя руководство восстанием:

Люди, собравшиеся под знамена Склира, более не сомневались в своем выборе. Каждый из них был объявлен мятежником. Их предводитель вдохновил всех своей собственной непоколебимой решимостью и связал их в один слаженно действующий механизм. Своей добротой он заслужил их преданность. Он не смотрел на их различия, ел с ними за одним столом и пил с ними из одних кубков.

— Михаил Пселл

Но, будучи человеком уже пожилым и много претерпевшим, Склир решил не рисковать и договорился с Василием II. За признание последнего императором Склир добился амнистии для мятежников и утверждения наград и пожалований, сделанных им и Вардой Фокой.

Дата сдачи Варды Склира властям спорна. В 991 году его, слепого и сломленного, помещенного под домашний арест во Фракии, посетил император Василий II, направлявшийся в Болгарию. Старый мятежник принял титул куропалата и умер несколькими днями позднее, предположительно 2 апреля.

Род Варды Склира не угас с его смертью. Его внук, Василий Склир, был женат на сестре императора Романа III. Дочь Василия вышла замуж за Константина IX Мономаха, а его внучка стала любовницей Константина. Одна из этих женщин приходилась бабушкой Владимиру Мономаху (см. Анастасия Мономахиня).

Предки

Варда Склир

Константин

Варда, брат Василия I

? Македон

Григория Склир

Отрывок, характеризующий Варда Склир

– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.