Велятичи (Минская область)

Агрогородок Велятичи белор. Вяляцічы Страна БелоруссияБелоруссия Область МинскаяМинская область Район Борисовский Сельсовет Велятичский Координаты 54°09′00″ с. ш. 28°55′00″ в. д.54.15000° с. ш. 28.91667° в. д. / 54.15000; 28.91667    Высота НУМ 160 м Население 1388 человек (2008) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 222124 Автомобильный код 5

Веля́тичи — агрогородок в Борисовском районе Минской области Белоруссии. Административный центр Велятичского сельсовета.

Находится в 40 км на восток от города Борисов, в 111 км от Минска. Рельеф равнинно-холмистый, на востоке течет река Нача (приток реки Бобр), которая имеет заболоченные берега. В 2008 году насчитывалось 630 хозяйств, 1388 жителей.

История

В древности

В 400 метрах на юге от Велятич, около слияния рек Бобр и Нача, в урочище Перевоз, сохранился курганный могильник (13 насыпей), который свидетельствует о заселении этой местности в древности.

В составе ВКЛ и Речи Посполитой

Из письменных источников Велятичи известны в ВКЛ с XVI века. В 1562 году упоминается как деревня, которая принадлежала дворянину. В 1641 году в деревне было 35 волок земли, работала водяная мельница; деревня являлась собственностью казны. В 1722 году существовало 45 хозяйств, корчма, водяная мельница, хозяйский дом, центр староства.

В составе Российской империи

После Второго раздела Речи Посполитой в 1793 году вошло в состав Российской империи. С 1795 года находилось в Борисовском уезде Минской губернии. В 1800 году — село, 60 дворов, 599 жителей, 2 церкви (Преображенская и Покрова Богородицы), водяная мельница, сукновальня, хозяйский двор, в собственности И.Тышкевича. В войну 1812 года солдаты французской армии ограбили поместье. В 1845 году была открыта школа (четырехлетнее народное училище), в которой в 1892 году учились 69 мальчиков и 42 девочки. В 1851 году была построена новая деревянная [www.blagobor.by/hram/velyacichy/history Спасо-Преображенская церковь]. В 1897 году насчитывалось 225 дворов, 1889 жителей, центр Велятичской волости, 2 магазина, питейный дом, 2 церкви. Рядом находилась одноименная ферма, 4 двора, 19 жителей, водяная мельница. В 1908 году для школы было построено собственное здание.

После 1917

В 1917 году в селе насчитывалось 344 двора, 2185 жителей, в поместье — 18 жителей. Работала водяная мельница, смолокурня, кузница, шерстечёска. С февраля по 22 ноября 1918 года было оккупировано войсками кайзеровской Германии. С августа 1919 по март 1920 года во время Советско-Польской войны оккупировано польскими войсками. С 1 января 1919 в составе ССРБ, с февраля 1919 в составе Лит-БелССР, с 31 июля 1920 в составе БССР. На базе земской была открыта рабочая школа 1-й ступени, которая в августе 1922 года стала 7-летней школой. В 1923 году школу посещали 152 ученика, она располагалась в трех собственных помещениях. В 1921 году стали действовать изба-читальня и ветеринарный пункт. 3 сентября 1923 года организовано сельскохозяйственное товарищество «Смычка» (18 хозяйств, 83 десятины земли, 35 коров, 20 лошадей). Действовало лесничество. С 20 августа 1924 года — центр сельсовета Борисовского района Борисовского округа, с 9 июня 1927 по 26 июля 1930 Минского округа, с 20 февраля 1938 Минской области. 17 сентября 1924 года начало действовать потребительское товарищество. По переписи населения 1926 года: 395 дворов, 2460 жителей, работала 7-летняя школа, почта, сельскохозяйственное товарищество. В конце 1920-х была проведена телефонная связь. В 1931 году было организованы колхозы «Красный борец» и имени И. В. Сталина, которые в начале 1932 года объединяли соответственно 41 и 20 хозяйств. В селе работала водяная мельница, лесопилка, сукновальня, 2 кузницы. В 1939 году было возведено новое каменное двухэтажное школьное здание.

В Великую Отечественную войну с 3 июля 1941 по 30 июня 1944 было оккупировано немецко-нацистскими войсками. Гитлеровцы расстреляли 30 сельчан, часть жителей вывезли на принудительные работы в Германию, разрушили жилой дом напротив волостного управления. В память о 241 земляке, которые погибли в борьбе с нацизмом, в 1967 году в сквере около школы был установлен обелиск.

С 1947 по 1955 год в селе работал детский дом. В 1980 году было возведено новое трехэтажное школьное здание, рассчитанное на 784 ученика. В 1988 году насчитывалось 716 хозяйств, 1878 жителей.

В настоящее время

В настоящее время в селе работает ОАО «Птицефабрика Велятичи», действуют средняя и музыкальная школы, больница, детский сад, Дом быта, Дом культуры, библиотека, отделение связи, отделение «Беларусбанка», 3 магазина, торговый центр, аптека, амбулатория, лесничество, действует новая православная Спасо-Преображенская церковь (2000).

Планировка

Проект планировки села Велятичи разработан в 1986 году Белорусским научно-исследовательским и проектным институтом по строительству на селе. Планировочно-композиционной осью является улица Центральная, трассированная от берега реки в широтном направлении. На юг почти параллельно к ней проходит криволинейная улица. К ним на востоке присоединяется почти меридиально прямолинейная улица с переулками. На юге главной улицы обособленно располагаются еще 2 участка застройки. На востоке, на другом берегу реки Нача, проходит еще одна вытянутая, плавно выгнутая почти меридиальной ориентации улица. Жилая застройка преимущественно деревянная, усадебного типа. Есть одноквартирные каменные дома. В центре построены двухэтажные 8-квартирные дома. На юге располагается промышленная зона.

Известные жители

Велятичи — родина белорусского нейрохирурга, заслуженного врача Беларуси Марфы Васильевны Павловец.

См. также

• Велятичский сельсовет
• Борисовский район
• Велятичская волость

Ссылки

• [www.borisov.minsk-region.by/ru/ Борисовский райисполком]
• [nalog.by/program/ssoato.html Населённые пункты Республики Беларусь]

Отрывок, характеризующий Велятичи (Минская область)

– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…