Виктория, Анатолия и Аудакс
Виктория, Анатолия и Аудакс Римские [1] — святые мученики. Дни памяти — 9 июля, 10 июля, 19 декабря, 23 декабря.
Свв. Виктория и Анатолия (без Аудакса) поминаются в Римском Мартирологе 10 июля[2]. Св. Анатолия впервые упоминается в De Laude Sanctorum, составленном в 396 году св. Виктрицием, епископом Руанским (330-409). В Иеронимовом мартирологе свв. Анатолия и Виктория поминаются вместе 10 июля: VI idus iulii in Savinis Anatholiae Victoriae[3] . Св.Виктория также поминается 19 декабря в Savinis civitate Tribulana Victoriae. Эти две святые изображены в мозаике собора Сант-Аполлинаре-Нуово, что в Равенне, между свв. Павлиной и Кристиной. Пассия SS. Anatoliae et Audacis et S. Victoriae, относящаяся к VI или VII веку, в которую добавлено имя Аудакса, упоминается Альдхельмом (Aldhelm, сконч. в 709 году) и св.Бедой (сконч. в 735 году), перечислявшими святых в своих мартирологах. Цезарь Бароний (Caesar Baronius) упоминает свв. Анатолию и Аудакса под 9 июля, а св. Викторию — под 23 декабря.
Предание
По преданию, во времена императора Декия, свв. сёстры Анатолия и Виктория должны были вступить в брак с двумя благородными римлянами, не бывшими христианами. Свв. девы противились браку, и их потенциальные женихи осудили их как христианок. Женихи получили от властей разрешение заточить свв. дев в своих имениях и убедить их отказаться от Христовой веры.
Жених св.Анатолии, Тит Аврелий, сдался, и передал её обратно властям. Жених св. Виктории, Евгений оказался более стойким, но и он в конечном итоге вернул свою невесту властям.
Согласно преданию, св. Виктория была поражена пикой в сердце в 250 году в Trebula Mutuesca (совр. Монтелеоне-Сабино). Предание гласит, что её убийца был немедленно поражен проказой и умер через шесть дней.
Св.Анатолия была убита также в 250 году в "Тора" (Thora, отождествляется с совр. Кастель-ди-Тора). Предание гласит, что сначала она была заперта вместе с ядовитой змеёй. Змея отказался её укусить, и воин по имени Аудакс был отправлен в камеру, где находилась святая, чтобы убить её. Змея напала на Аудакса, но Анатолия спасла его. Под впечатлением от её примера, воин Аудакс обратился в Христову веру и был вместе со св.Анатолией усечён мечом.
Почитание
Благодаря перенесению мощей почитание святых распространилось по всей Италии. Тело св. Виктории в 827 году было перенесено в игуменом монастыря Farfa Петром на гору Матенано (Mount Matenano) от Пицен из-за нашествия мавров.[3] В честь неё назван город Санта-Виттория-ин-Матенано. Ратфред (Ratfredus), ставший впоследствии игуменом Фарфы, перенёс тело в свой монастырь 20 июня 931 года.
Тела свв. Анатолии и Аудакса были перенесены настоятелем Лео в Субьяко около 950 года. В неизвестное число плечо свв. Анатолии было перенесено в современную Sant’Anatolia di Borgorose, а рука святой была перенесена в совр. Эзанатолью
Тела свв. Анатолии и Аудакса по-прежнему остаются в Субьяко, неподалеку от базилики св. Схоластики (базилика св. Схоластики, под алтарём Святого Причастия, празднование 9 июля). Сохранившиеся мощи св. Виктории теперь выставлены в храме Санта-Мария-делла-Витториа, Рим.
Напишите отзыв о статье "Виктория, Анатолия и Аудакс"
Примечания
- ↑ лат.: Victoria, Anatolia, Audax; ит.:Vittoria, Anatolia, Audace
- ↑ Martyrologium Romanum (Libreria Editrice Vaticana, 2001 ISBN 88-209-7210-7)
- ↑ 1 2 [www.santiebeati.it/dettaglio/90643 Santa Vittoria]
Отрывок, характеризующий Виктория, Анатолия и Аудакс
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
