Субьяко
| Коммуна
Субиако Subiaco 
Показать/скрыть карты
|
Субиако или Субья́ко (итал. Subiaco) — коммуна в итальянском регионе Лацио, в 73 км к востоку от Рима, на речке Аньене. Известна как место рождения бенедиктинского ордена — первого монашеского ордена католической церкви.
Содержание
История и памятники
Город расположен на высоте 410 м над уровнем моря. Латинское название Sublaqueum, «Подозёрный», указывает на его расположение ниже трёх искусственных озёр, которые устроил посредством возведения 50-метровой дамбы император Нерон, проводивший много времени на близлежащей вилле. По некоторым оценкам, дамба в Субиако была самой высокой в античном и средневековом мире[1]. Её и все три озера уничтожило наводнение 1305 года.
В отдалённый грот над озёрами в 494 г. уединился св. Бенедикт Нурсийский. Он основал в округе 12 монастырей, прежде чем отбыть в Монте-Кассино. Церковь, освящённая в 981 г. во имя его сестры Схоластики, приобрела готический облик после землетрясения 1228 года. О подвижнической деятельности Бенедикта напоминают аббатство его имени с фресками IX века в т. н. гроте пастухов и Сакро-Спеко с гротом святого, который в XIII и XIV вв. был украшен фресками сиенской школы.
Начиная с XI столетия аббатство Субиако стало расти, богатеть, пользоваться славой, не столько, впрочем, подобавшей ему мирной, сколько военной. Настоятели монастыря мало чем отличались от окрестных феодальных баронов, а их монахи были настоящими рыцарями, часто выезжавшими в поход на конях в сопровождении большого числа вооруженных слуг. Постепенно монастырь завладел всей окружающей его областью, и он приобрел гораздо больше городов силой оружия, чем одной грамотой папских дарений.— Павел Муратов. «Образы Италии»
Вячеслав Иванов воспел сумрачную красоту Сакро-Спеко в сонете 1892 года. Над Субиако живописно вздымается крепость-аббатство, строительство которого началось в 1073 г. и продолжилось в XVI—XVII вв. Многие городские достопримечательности построены по воле папы Пия VI, который настоятельствовал в этом аббатстве. Через реку Аньене в 1358 г. был перекинут мост св. Франциска с 37-метровым пролётом.
Субиако — место рождения итальянского книгопечатания. Именно здесь в 1464 г. обосновались немецкие монахи-первопечатники Арнольд Паннарц и Конрад Свейнхейм.
Справочные данные
Население составляет 9255 человек (на 2004 г.), плотность населения составляет 142 чел./км². Занимает площадь 63 км². Почтовый индекс — 028. Телефонный код — 0774.
Покровителем населённого пункта считается Святой Бенедикт. Праздник ежегодно празднуется 21 марта.
Известные жители и уроженцы
- Лукреция Борджа (1480—1519)
- Диего Одди (1839—1919) — католический святой.
- Джина Лоллобриджида (р. 1927) — актриса.
См. также
Напишите отзыв о статье "Субьяко"
Примечания
- ↑ Hodge, A. Trevor. Roman Aqueducts & Water Supply. London: Duckworth, 1992. ISBN 0-7156-2194-7. Page 87.
Отрывок, характеризующий Субьяко
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
