Гавриил (Ургебадзе)

Гавриил Самтаврийский
Фотография архимандрита Гавриила (Ургебадзе)
Имя в миру	Годердзи Васильевич Ургебадзе
Рождение	26 августа 1929(1929-08-26) Тбилиси, , Грузинская ССР, СССР
Смерть	2 ноября 1995(1995-11-02) (66 лет) Мцхета, Грузия
Монашеское имя	Гавриил
Почитается	Грузинская православная церковь, Русская православная церковь
Канонизирован	20 декабря 2012
В лике	преподобных
Главная святыня	мощи в монастыре Самтавро, Грузия
День памяти	27 октября (2 ноября)
Подвижничество	строгий аскетизм, юродство, исповедничество

Гаврии́л Самтаври́йский (груз. არქიმანდრიტი გაბრიელი, в миру Годе́рдзи Васи́льевич Ургеба́дзе, груз. გოდერძი ვასილის ძე ურგებაძე; 26 августа 1929, Тбилиси, Грузинская ССР, СССР — 2 ноября 1995, Мцхета, Грузия) — архимандрит Грузинской православной церкви.

Святой, канонизирован Грузинской православной церковью 20 декабря 2012 года в лике преподобных. 25 декабря 2014 года включен в месяцеслов Русской православной церкви. День памяти — 2 ноября.

Биография

Ранние годы

Годердзи Васильевич Ургебадзе родился в Тбилиси 26 августа 1929 года. Его крестили в младенческом возрасте в церкви великомученицы Варвары в Навтлуги — районе города. Отец будущего святого, Василий Ургебадзе, был убежденным коммунистом. Он был убит, когда его сыну было два года. Мать Варвара Ургебадзе, впоследствии приняла монашеский постриг с именем Анна, была глубоко верующей женщиной. Она пережила сына и скончалась 26 апреля 2000 года. У преподобного Гавриила были брат Михаил и сестра Эмма, и единоутробная сестра Джульетта, родившаяся во втором браке его матери.

С раннего детства Васико, как звали его близкие, вёл благочестивый образ жизни и проповедовал христианство. Играм с другими детьми он предпочитал уединение и молчание. С большим почтением относился к храмам и иконам. Во время Великой Отечественной войны к нему, в то время подростку, за духовной помощью обращались люди, чьи близкие находились на фронте. Уже в этом возрасте он начал юродствовать. Совершил паломничества в монастыри Бетани и Марткопи. Вместе с тем, окончив шесть классов школы, в 1949 году был призван в армию. Во время службы в пограничной части в Батуми тайно соблюдал пост и посещал службы в церкви святого Николая.

Вернувшись из армии в 1950-х годах, он был признан психически больным из-за видения, которое было ему ещё подростком. Васико назначили пенсию по инвалидности и запретили занимать ряд должностей. Во дворе дома своей семьи начал строительство часовни с несколькими куполами. Ходил на службы в Сионский кафедральный собор. По благословению католикоса-патриарха Мелхиседека III, его приняли в собор на работу сначала сторожем, после псаломщиком.

Начало монашеского служения

В январе 1955 года Васико был рукоположен в сан дьякона. 23 февраля того же года в монастыре Моцамета в Кутаиси он принял монашество с именем Гавриил в честь преподобного Гавриила Афонского. 26 февраля 1955 года в соборе святых Петра и Павла епископ Гавриил (Чачанидзе) рукоположил его в сан иеромонаха. С 1955 по 1960 год он служил в Сионском кафедральном соборе, с 1960 по 1962 года — в монастыре Бетани.

После закрытия монастыря вернулся в Тбилиси. С 1962 по 1965 год служил в соборе Пресвятой Троицы. Закончил строительство часовни во дворе дома своей семьи. Власти несколько раз разрушали её, однако он каждый раз восстанавливал здание. Эта часовня до сих пор стоит в Тбилиси по адресу улица Тетрицкаройская, 11.

Инцидент

1 мая 1965 года, во время майской демонстрации, иеромонах Гавриил поджёг огромный портрет Ленина, за что был избит разъярённой толпой. Полуживой с восемнадцатью переломами, он был арестован за «антисоветскую деятельность» и доставлен в изолятор КГБ. На допросе от него требовали признания, что его поступок был совершен по приказу высшего церковного руководства; отец Гавриил отказался, и объяснил причину своего поступка тем, что поклонения достоин только Бог, а не человек. Длительные пытки и угрозы смерти не изменили его показаний.

Международный резонанс, вызванный происшествием, не позволил власти казнить иеромонаха. Из изолятора его перевели в психиатрическую больницу. 19 ноября 1965 года отец Гавриил был выписан из больницы с диагнозом «психопатическая личность, предрасположенная к психозным шизофреноподобным провалам».

Поздние годы

В 1971 году решением католикоса-патриарха Ефрема II и митрополита Илии, будущего католикоса-патриарха всея Грузии под именем Илии II, отец Гавриил стал духовником женского монастыря Преображения Господня в Самтавро. В это время он жил в башне царя Мириана около Самтавро-Преображенской церкви и женского монастыря святой Нины в городе Мцхета. В 1987 году отец Гавриил переселился из башни в старый дощатый курятник. В 1990 году, в поисках большего уединения, перешёл в монастырь Шиомгвиме, но Бог в видении велел ему вернуться в Самтавро и служить людям.

В последние годы своей жизни архимандрит Гавриил стал почитаемым и любимым старцем в Грузии. Ему приписывали божественный дар прозорливости и исцеления от болезней. Старца каждый день навещали паломники из разных стран. Незадолго до смерти старец заболел водянкой, а сломав ногу, полтора года был прикован к кровати. Иногда, преодолевая боль, он поднимался и сидел возле церкви. Скончался от асцита 2 ноября 1995 года. Его похоронили, согласно завещанию, завернув тело в грубый саван, на территории у Преображенской церкви в монастыре Самтавро, в городе Мцхета.

Канонизация и почитание

Еще при жизни отец Гавриил имел репутацию старца, пользовался народным почитанием, стяжал дары прозорливости и чудотворений. 24 декабря 2012 года решением Священного Синода Грузинской православной церкви архимандрит Гавриил (Ургебадзе) был прославлен в лике святых как преподобный. Это произошло в невероятно короткий срок после его кончины, спустя семнадцать лет.

22 февраля 2014 года были обретены нетленные мощи преподобного Гавриила, которые были положены в Преображенской церкви в монастыре Самтавро. Мощи оказались нетленными. Через год после прославления тело святого положили в новую раку из иранского оникса.

25 декабря 2014 года Священный Синод Русской православной церкви постановил «включить в месяцеслов Русской Православной Церкви имя преподобного Гавриила Самтаврийского с установлением празднования его памяти 2 ноября, как это установлено в Грузинской Православной Церкви». Имеются свидетельства о чудесных исцелениях связанных с почитанием преподобного Гавриила.

Изречения и пророчества

• «Выше всех канонов и уставов — любовь. Если ненавидишь хотя бы одного человека — отвратителен перед Богом. Надо любить всех. Но если не можешь, хотя бы желай всем добра. В последние времена людей спасёт любовь, смирение и доброта. Доброта откроет врата Рая, смирение введет туда, а любовь покажет Бога».
• «Смерть — это преображение. Не бойтесь смерти — боитесь Суда Божия. Представьте, как бьется сердце, когда стоите на экзамене перед профессором. Насколько же страшнее стоять пред Богом на Суде! Величие Божие не сравнимо ни с чем».
• «Не Господь оставляет человека, а человек оставляет Бога. Ад — это отдаление от Господа».
• «Только сердцем, полным любви можно обличать грехи другого человека». 
• «Для того только мы и существуем на свете, чтобы как можно больше сделать добра».
• «Когда увидишь ближнего в беде, помоги, утешь, помолись о нём от всего сердца — и Господь услышит твою просьбу и помилует его».
• «Кто научится любить, тот и будет счастлив. Только не думайте, что любовь - это врождённый талант. Любви можно научиться, и мы должны это делать».
• «Когда необходимо защищать веру и ты этого не делаешь, твоя душа погибает; а если погибнешь, защищая веру — попадёшь в Царство Небесное».
• «Человек, сотворивший добро, делает шаг навстречу Богу, а тот, кто поступает недобро, отступает вниз. Всю жизнь мы поднимаемся и спускаемся. Живите так, чтобы подниматься и подниматься ближе к Богу».
• «Ненавидьте зло. Человека же, творящего зло, любите и жалейте. Может быть, тот, кто сегодня творит зло, завтра молитвой, слезами, постом и покаянием очистится и станет подобен ангелу — всё в воле Божией. Много было таких случаев».
• «В последнее время сторонники антихриста будут ходить в церковь, будут креститься и будут проповедовать евангельские заповеди. Но не верьте тем, у кого не будет добрых дел. Только по делам можно узнать настоящего христианина».
• «Господь вас никогда не покинет! Могут вас гнать, но Бог всегда пребудет с вами!».
• «Молитесь обо всех. Оставляю вам завещание: молитесь, и ваши молитвы сдвинут горы».
• «Главное, исполнять Божии заповеди. Любите друг друга, любите ближнего! А я вашу любовь донесу до Бога».

Литература

• Архимандрит Кирион (Ониани). [sretenie.com/book/element.php?ID=50736 Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник]. — Москва : Сретенский монастырь, 2015. — 304 p. — ISBN 978-5-7533-1126-9.</span>

• [azbyka.ru/otechnik/Zhitija_svjatykh/diadema-startsa/ Диадема старца. Воспоминания о грузинском подвижнике отце Гаврииле]. — Москва : Святая Гора, 2006. — 160 p. — ISBN 864-5-54-567756-4.</span>

• Лучанинов В. [books.google.ru/books?id=QNZ3CgAAQBAJ&pg=PT114&dq=%D0%93%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB+%D0%A3%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B1%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%B5&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjS_NGdr_TMAhVDAZoKHaSQCLIQ6AEIGzAA#v=onepage&q=%D0%93%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB%20%D0%A3%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B1%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%B5&f=false И тут появился отец Гавриил...] // [books.google.ru/books?id=QNZ3CgAAQBAJ&dq=%D0%93%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB+%D0%A3%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B1%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%B5&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции]. — Интернет : Litres, 2015. — ISBN 978-5-45-787334-6.</span>

• Никифорова Ал. [books.google.ru/books?id=B6CECgAAQBAJ&pg=PT204&dq=%D0%93%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB+%D0%A3%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B1%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%B5&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjS_NGdr_TMAhVDAZoKHaSQCLIQ6AEIIDAB#v=onepage&q=%D0%93%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB%20%D0%A3%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B1%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%B5&f=false Сквозь горлышко разбитого кувшина. О святом старце Гаврииле (Ургебадзе)] // [books.google.ru/books?id=B6CECgAAQBAJ&dq=%D0%93%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BB+%D0%A3%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B1%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D0%B5&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Живое предание XX века. О святых и подвижниках нашего времени]. — Интернет : Litres, 2015. — ISBN 978-5-45-787840-2.</span>

Видеозаписи

• Студия «Неофит». [tvkultura.ru/video/show/brand_id/42627/episode_id/356209/video_id/356209/ «Архимандрит Гавриил (Ургебадзе)»]. Телеканал «Культура». — Серия из документального сериала «Старцы», 2015 год. Проверено 21 мая 2016.

Ссылки

• [www.monkgabriel.ge/rus/zavechanie.htm Завещание старца Гавриила]. www.monkgabriel.ge. Проверено 25 мая 2016.
• [www.gabrielberi.ge/rus/cv.gavriil.htm Преподобный отец Гавриил, исповедник и юродивый (1929 — 1995). Жизнь и деятельность]. www.gabrielberi.ge. Проверено 25 мая 2016.
• Хрусталёва, Л. [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/65311.htm «Мама Габриэли». Старец Гавриил (Ургебадзе): жизнь, чудеса и посмертное служение]. www.pravoslavie.ru. Проверено 25 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Гавриил (Ургебадзе)

– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему: