Гарсия Санчес (граф Кастилии)

Гарсия II Санчес исп. García Sánchez
Граф Кастилии
1017 — 1029
Предшественник:	Санчо Гарсия
Преемник:	Муниадонна Санчес
Вероисповедание:	Христианство
Рождение:	около ноября 1009
Смерть:	13 мая 1029(1029-05-13)
Место погребения:	монастырь Сан-Сальвадор-де-Ония
Род:	Лара
Отец:	Санчо Гарсия
Мать:	Уррака из Коваррубиаса

Гарси́я Са́нчес (Гарсия II Санчес) (исп. García Sánchez) (около ноября 1009—13 мая 1029) — граф Кастилии (1017—1029), последний представитель династии Лара. После его гибели графство Кастилия перешло под власть наваррской династии Хименес.

Биография

Начало правления

Гарсия Санчес был сыном графа Санчо Гарсии и Урраки. В возрасте 7 лет, после смерти своего отца 15 февраля 1017 года, он стал графом Кастилии, однако первое упоминание его имени в хартиях относится только к 1 сентября 1018 года. Исторические хроники не сообщают о создании какого-либо совета по управлению графством на время малолетства графа Гарсии, но предполагается, что наибольшее влияние на управление Кастилией в этот период оказывали мать нового графа, Уррака, и епископ О́ки Педро, так как их подписи стоят почти под всеми королевскими грамотами первых лет правления графа Гарсии.

Пользуясь малолетством Гарсии Санчеса, король Леона Альфонсо V осенью 1017 года совершил поход в Кастилию и вновь присоединил к своему королевству земли между реками Сеа и Писуэрга, завоёванные ранее графом Санчо Гарсией. Король Леона также предъявил претензии на опеку над несовершеннолетним графом Кастилии, однако была ли установлена такая опека, неизвестно. В исторических хрониках, очень кратко описывающих события этого времени в северной части Пиренейского полуострова, об этом данных нет, но сохранился целый ряд кастильских хартий за период 1019—1025 годов, датированных не только годами правления графа Гарсии Санчеса, но и короля Альфонсо V, что свидетельствует о признании власти короля Леона в некоторых областях Кастилии.

Одновременно о своём праве на опеку над Гарсией Санчесом объявил король Наварры Санчо III Гарсес, жена которого, Муниадонна Санчес, была сестрой графа Гарсии. Санчо III начал войну против Альфонсо V и к 1020 году отвоевал земли между Сеа и Писуэргой, а к 1022 году захватил некоторые территории непосредственно королевства Леон. В конце 1022 года между двумя монархами было заключено соглашение о мире, скреплённое в 1023 году браком короля Леона с Урракой, сестрой короля Наварры. Захваченные Санчо III земли были возвращены королевству Леон в качестве приданого Урраки Гарсес. Успешные действия Санчо III в пользу графа Гарсии Санчеса позволили королю Наварры начать оказывать значительное влияние на управление Кастилией. После 1023 года в Кастилии начинают появляться хартии с датировкой по годам правления короля Санчо III, а в самой Наварре издаются документы, титулующие Санчо не только королём Наварры, но и правителем Кастилии. О том, как изменились отношения между Наваррой и Кастилией после достижения Гарсией Санчесом совершеннолетия в 1027 году, точно не известно, но постоянное упоминание короля Санчо III в связи с событиями в Кастилии свидетельствует о сохранении им влияния на графа Гарсию.

Убийство Гарсии Санчеса

Первоисточники

Современные событиям исторические хроники очень кратко описывают обстоятельства гибели графа Гарсии Санчеса, чаще всего ограничиваясь только упоминанием самого факта убийства. Более подробные свидетельства находятся в составленной в XII веке «Хронике Нахеры», а также в сочинениях хронистов XIII века Луки Туйского и Родриго де Рада, однако большинство приводимых ими новых фактов основано на народных преданиях, возникших к этому времени о смерти графа Гарсии. В этих хрониках впервые члены семьи Вела называются убийцами графа Кастилии. Дальнейшее развитие народных сказаний об этом событии нашло отражение в романсеро: «Романс о инфанте Гарсии» в передаваемых им фактах уже значительно противоречил сведениям ранних исторических хроник. Получив широкую известность, это романсеро стало основой для нескольких драм, написанных испанскими авторами в XVIII—XIX веках.

Убийство графа Кастилии

В августе 1028 года новым королём Леона стал 11-летний Бермудо III. В начале 1029 года граф Гарсия Санчес получил от него предложение укрепить союз между Леоном и Кастилией путём брака между сестрой короля, Санчей Альфонсес, и графом Кастилии. Историки предполагают, что заключение этого брака было одним из условий мирного договора, заключённого ранее между королями Альфонсо V и Санчо III. Получив одобрение на брак со стороны короля Наварры, граф Гарсия Санчес в мае направился в сопровождении Санчо III в Леон, где должна была состояться церемония бракосочетания. Достигнув Саагуна, король Наварры прервал поездку, чтобы поклониться находившимся здесь священным реликвиям, а граф Гарсия в сопровождении немногочисленной свиты приехал в столицу королевства.

В это время здесь возник заговор с целью убийства графа Гарсии Санчеса. Возглавили его члены семьи Вела, уже многие годы враждовавшие с графской семьёй Кастилии. Начало вражде было положено в 932 году, когда граф Кастилии Фернан Гонсалес благодаря браку присоединил к своим владениям графство Алава, на которое претендовала и семья Вела. Все последующие годы представители семьи Вела, вассалы графов Кастилии, устраивали многочисленные мятежи против своих сеньоров. В конце X века они вступили в союз с аль-Мансуром и участвовали в нескольких походах мавров в Кастилию и Леон. После его смерти Вела примирились с графом Санчо Гарсией, но когда тот в 1014 году начал в своём графстве преследование сторонников короля Леона, члены семьи Вела бежали к королю Альфонсо V. Впервые упомянутые в леонских документах в 1017 году, Вела стали одними из приближённейших лиц к монарху, а Родриго Вела стал ближайшим советником Альфонсо V и крёстным отцом его сына Бермудо III.

Желая отомстить за лишение их семьи Алавы и за изгнание, которому подверг их отец графа Гарсии, три графа Вела, братья Родриго, Диего и Иньиго, приняли решение убить графа Кастилии. В день бракосочетания, 13 мая 1029 года, они вместе с группой своих сторонников проникли в город Леон. По пути убивая всех попадавшихся им кастильцев, заговорщики достигли площади перед королевским дворцом. В это время король Бермудо III, граф Гарсия Санчес и его невеста Санча, в сопровождении знатных светских и духовных лиц, шли в собор Сан-Хуан-Батиста-де-Леон, где должно было состоятся венчание. На ступенях собора заговорщики неожиданно напали на процессию. Несмотря на слёзные мольбы Санчи, один из братьев Вела убил графа Гарсию. Нападение было столь неожиданным, что заговорщикам удалось беспрепятственно покинуть столицу и укрыться в замке Монсон (современный Монсон-де-Кампос). Узнав о гибели своего родственника, всё ещё находившийся в Саагуне король Санчо III поклялся отомстить его убийцам. Собрав войско, он осадил Монсон и, несмотря на сопротивление осаждённых, взял замок. Все защитники замка были казнены. Пленённых графов Вела по приказу короля Наварры сожгли живьём. Тело убитого графа Гарсии Санчеса было королём Санчо III перевезено в Кастилию и похоронено в усыпальнице кастильских графов в монастыре Сан-Сальвадор-де-Ония.

Дальнейшая судьба графства Кастилия

Не оставивший детей граф Гарсия Санчес стал последним мужским представителем династии Лара на престоле Кастилии. Графство наследовала его старшая сестра Муниадонна (Майор), жена короля Санчо III Наваррского. Хотя она официально имела титул графини Кастилии, реальное управление графством оказалось в руках короля Наварры и это не вызвало какого-либо недовольства среди кастильцев. В 1032 году новым графом был объявлен Фернандо, принявший в 1035 году королевский титул. В 1037 году, после гибели короля Бермудо III в битве при Тамароне, Фернандо I объединил Кастилию и Леон в единое государство — Королевство Леон и Кастилия.

Литература

• [books.google.com/books?id=zroaAAAAYAAJ&printsec=titlepage&hl=ru&sourse=gbs_summary_r&cad=0#PPA524-IA1,M1 Гарсия II]. — Энциклопедический лексикон. — СПб., 1838. — Т. 13. — С. 324—325. — 464 с. (биография графа Гарсии Санчеса, основанная на народных преданиях)
• Martínez Díez G. [books.google.com/books?id=LupPgeugGgEC&hl=ru El condado de Castilla, 711—1038: La historia frente a la leyenda]. — Marcial Pons Historia, 2005. — 819 с. — ISBN 978-8495379948.

Ссылки

• [www.vostlit.info/Texts/rus14/Chronica_latina_castile/frametext1.htm Латинская хроника королей Кастилии]. Восточная литература. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66UkkjJu4 Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
• [www.vostlit.info/Texts/rus5/Annal_Toled_I/frametext.htm Первые Толедские анналы]. Восточная литература. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66CRrtjQy Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
• [www.covadonga.narod.ru/Castilla.html Кастилия]. Реконкиста. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/65NU573aH Архивировано из первоисточника 11 февраля 2012].
• [www.bardulia.webcindario.com/histIX-1.php Historia del Condado del Castilla. IX.1: La minora de edad (1017—1027)] (исп.). Bardulia. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66UklVe0A Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
• [www.bardulia.webcindario.com/histIX-2.php Historia del Condado del Castilla. IX.2: El gobernio de García Sánchez (1027—1029)] (исп.). Bardulia. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66Tshyy4h Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
• [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/mittelalter/koenige/kastilien/garcias_2_sanchez_graf_1029.html Garcias II. Sanchez] (нем.). Genealogie Mittelalter. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66UkmNJqW Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
• [www.fmg.ac/Projects/MedLands/CASTILE.htm#_Toc195432296 Castile & Leon, counts & kings] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 8 января 2012. [www.webcitation.org/66CRdXLAD Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Гарсия Санчес (граф Кастилии)

Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!