Гаёк

Гаёк (латыш. Gajoks) — район города Даугавпилс (Латвия), расположенный на правом берегу Двины. Название «Гаёк» происходит от польск. gaj — роща, небольшой лес. Границы района проходят по ул. 18 ноября (Шоссейная) (от реки до железной дороги), по железной дороге на восток, от неё восточнее дома № 66 по ул. Нометню (Лагерная) до реки, по берегу от этого дома до начала ул. 18 ноября. Гаёк граничит с районами Центр (на северо-западе), Новое Строение (на севере), Черепово (на востоке) и Грива (на юге, по Двине).

История

Застраиваться район начал в в середине XIX века по другой стороне построенной в 1833—1841 годах предохранительной дамбы, которая стала границей между ним и центром города (тогда Новым Форштадтом). Возникли первые предприятия — маленькие заводы и фабрики, лесопилки. Он развивался как промышленный район. Гаёк находился на важном водном пути, поэтому был удобен для доставки сырья и отправки готовой продукции, а вскоре в районе появилась товарная железнодорожная станция.

На Гайке было начато обустройство городского водопровода сооружением насосной станции Гаёк, пущена в 1889 году. В 1860 году город выделил землю для сооружения тюрьмы (острога), была построена и существует и поныне (см. Даугавпилсская тюрьма). С 1860 года начинается история пивоваренного завода (пивоварни), которая спустя четверть века, производя 80 тысяч вёдер пива в год, стала крупнейшей пивоварней в Витебской губернии. В 1908 году 1 июня опустошительный пожар уничтожил несколько кварталов, сгорело около 200 домов. В 1911 году построена городская электростанция, сейчас тепловая станция № 1 для отопления города. В Первую мировую войну для воинских нужд построен мост, сожжён в наводнение во время весенних паводков 1922 года. В 1922 году район затоплен наводнением за неимением дамб, ограждающая дамба вдоль Двины сооружена в 1924 году. В советское время работал пивзавод и консервный завод. Здесь размещался Даугавпилсский общестроительный трест (руководство) (здание снесено в начале 2000-х) и его подразделения, СУ-2, Дом культуры строителей, общежитие. Имелось отделение почты, детский сад, швейный цех объединения Латвия, магазин и т. д.

Настоящее

На территории района находятся филиал Балтийской Международной Академии (ранее Балтийский Русский Институт), Центр русской культуры «Дом Каллистратова», в настоящее время ЦРК находится на Новом строении, Варшавас,14. Генеральное консульство Республики Беларусь. Дом культуры строителей, Водоканал, ТЭЦ-1 (построена в 1911 году), Даугавпилсская тюрьма. Гаёк является важным промышленным райном города. Есть швейная фабрика, пивзавод, кондитерская фабрика «Мора» (ООО «Antaris»). Имеется старообрядческая моленная Гайковской общины во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы и святителя Николы (освящена в 1886 году), храм Святого князя Владимира,ул.18 ноября,20, в юрисдикции Российской православной автономной церкви. Имеется около 20 улиц.

Литература

• Гаёк // Якуб З. И.  Даугавпилс в прошлом. Публикации краеведа.— Даугавпилс: A.K.A., 1998. С.120—125. ISBN 9984-582-08-6
• [esinstitute.org/files/pribaltiyskie_russkie.pdf Прибалтийские русские: история в памятниках культуры]. Рига: Институт европейских исследований, 2010. Ред. А. В. Гапоненко, 736 с. ISBN 978-9934-8113-2-6 — стр. 438-439

Галерея

• Baltic International Academy Daugavpils.JPG
• Gayok Old Believers' House of Prayer (2).jpg
• Belarusian Consulate in Daugavpils 2.JPG

  Генеральное консульство Белоруссии

• Daugavpils prison.jpg

  Даугавпилсская тюрьма

Отрывок, характеризующий Гаёк

Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.