Мария Гелдернская
| Мария Гелдернская Mary of Guelders | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 3 июля 1449 — 3 августа 1460 | |||
| Предшественник: | Джоанна Бофор | ||
| Преемник: | Маргарита Датская | ||
| супруга короля Шотландии Якова II | |||
| Рождение: | 1434 Граве, Брабант | ||
| Смерть: | 1 декабря 1463 Замок Роксбург, Шотландия | ||
| Место погребения: | Холирудское аббатство, Эдинбург | ||
| Род: | Эгмонты, Стюарты | ||
| Отец: | Арнольд Эгмонт | ||
| Мать: | Екатерина Клевская | ||
| Супруг: | Яков II | ||
| Дети: | Мария, Яков, Маргарита, Александр, Дэвид, Джон | ||
Мария Гелдернская (англ. Mary of Gueldres ) (1432—1463) — королева Шотландии из рода Эгмонтов, жена короля Якова II. Мария была дочерью Арнольда Эгмонта, герцога Гелдерна, и Екатерины Клевской, племянницы герцога Бургундии Филиппа III.
3 июля 1449 года Мария Гелдернская вышла замуж за короля Шотландии Якова II. По условиям шотландско-бургундского брачного договора король должен был обеспечить своей жене годовое содержание на огромную по тому времени сумму в 5 000 фунтов стерлингов. Необходимость выполнения этого условия была одной из причин разгрома Яковом II крупнейшего шотландского аристократического рода «Черных Дугласов» в 1455 году, часть владений которого досталась королеве Марии.
3 августа 1460 года, во время салюта в честь королевы, осколок разорвавшейся пушки убил Якова II, и королём Шотландии стал его восьмилетний сын Яков III. Парламент назначил регентский совет для управления страной в период малолетства короля во главе с епископом Кеннеди, однако колоссальные земельные владения королевы Марии позволили ей вести собственную политику, не считаясь с мнением регентов. В результате в Шотландии образовалось два центра власти — «старые лорды» регентского совета и «молодые лорды» королевы.
В отличие от консервативного епископа Кеннеди, сторонника союза с Ланкастерами в Англии, королева Мария проводила более гибкую политику: по её инициативе в 1461 году начались переговоры с Эдуардом IV Йорком, которые однако не увенчались успехом из-за сопротивления «старых лордов». Сближение королевы с Йорками объяснялось, впрочем, не только политическими мотивами: Мария Гелдернская не устояла перед герцогом Сомерсетом, одним из лидеров Ланкастеров, временно находящимся в Шотландии, который не удержал в тайне их связь, что вызвало ярость у королевы.
В июле 1463 года Мария Гелдернская вместе с сыном Яковом III и вождями Ланкастеров королевой Маргаритой Анжуйской и Генрихом VI участвовала в осаде Норгемского замка. Наступление войск Йорков во главе с графом Уориком, однако, заставило королев вернуться в Шотландию. 1 декабря 1463 года королева Мария скончалась.
Дети
В браке с Яковом II Мария Гелдернская стала матерью следующих детей:
- Яков III (10.07.1451—1488), король Шотландии (с 1460 г.)
- Мария (май 1453—1488), замужем (1467) за Томасом Бойдом, 1-м графом Аррана; (1474) за Джеймсом Гамильтоном
- Маргарита, замужем (1449) за Уильямом, лордом Крихтоном
- Александр, герцог Олбани (1454—1485)
- Дэвид, граф Морейский (1455—1457)
- Джон, граф Мара и Гариоха (1459—1479)
Напишите отзыв о статье "Мария Гелдернская"
Ссылки
- [www.thepeerage.com/p10211.htm#i102109 Мария Гелдернская на сайте The Peerage.com] (англ.)
- [www.geo.ed.ac.uk/scotgaz/people/famousfirst1256.html Мария Гелдернская в онлайн-версии Gazetteer for Scotland] (англ.)
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=9300584 Мария Гелдернская на сайте Find the Grave] (англ.)
Отрывок, характеризующий Мария Гелдернская
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
