Цилле, Генрих
Генрих Рудолф Цилле (нем. Heinrich Rudolf Zille, 10 января 1858, Радебург — 9 августа 1929, Берлин) — немецкий художник, график и фотограф.
Жизнь и творчество
Цилле родился в городе Радебург в Саксонии в бедной семье. Отцом мальчика был мастер по точной механике, мать происходила из горняцкой фамилии. С 1867 года жил в Берлине, где вынужден был зарабатывать себе на хлеб. С 1872 года учился на литографа, посещал также класс рисунка в вечерней школе. В 1877—1907 годах Цилле являлся техническим сотрудником «Фотографического общества». Как график, начиная с 1900 года, он сотрудничал с газетами «Молодёжь» (Jugend), «Симплициссимус» (Simplicissimus) и «Весёлые страницы» (Lustige Blätter). Скончался он в 1929 году в Берлине.
Генрих Цилле принадлежит к группе тех берлинских художников, которые к началу ХХ столетия старались показать пролетарское лицо столицы Германской империи. В своих бесчисленных эскизах и созданных на их основе рисунках, как правило сопровождаемых краткими диалогами, художник изображал жизнь бедняков, люмпенов, рабочих и безработных в подвальных помещениях, на задних дворах и в забегаловках восточных и северных районов Берлина, между Панковом и Руммельсбургом. Своими работами художник вызывал у современников самые противоречивые чувства. Его называли как уважительным Генрих кисти (Pinselheinrich), так и оскорбительным Рисовальщик отхожих мест (Abortzeichner). Один из посетителей графической выставки на Берлинском сецессионе (1901 год), в которой принимал участие и Г.Цилле, высказался о нём: «Этот парень (Цилле) убивает в каждом радость жизни». В то же время по работам Цилле создавались даже театральные постановки. Яркий пример тому — «Придворный бал у Цилле» (Hofball bei Zille), поставленный в 1925 году в Немецком театре Берлина. В годы правления в Германии национал-социалистов творчество художника подвергалось нападкам и поношению, в том числе и со стороны лично А.Гитлера.
Художник скончался вследствие последовавших друг за другом двух инсультов - в феврале и в мае 1929 года.
Племянник Генриха Цилле, эмигрировавший в 1930-е годы в ЮАР, был отцом известного южноафриканского политика Хелен Зилле.
Галерея
- Heinrich Zille-VaddingOW.jpg
Путешествия на Восток и на Запад
- Zille vorichte.png
- Heinrich Zille Mein Milljöh.jpg
Люди моего круга
- Zille2.jpg
Выступление циркачей
- Heinrich Zille Berliner Rangen.JPG
- Zille Das Eiserne Kreuz.png
Железный крест
- Zille Kollwitz.jpg
Портрет К. Кольвиц
- Heinrich Zille Kinder der Strasse.jpg
Дети улицы
- Heinrich Zille Modellpause.jpg
Отдых моделей
- Heinrich Rudolf Zille.jpg
Эрих Бютнер. Портрет Цилле, 1923 год
- Zille 1922.jpg
Автопортрет. 1922 год
- Bundesarchiv Bild 102-10259, Berlin, Enthüllung des Zille-Denkmals.jpg
Открытие памятника Цилле. Берлин, 1930 год
Память
Правительство ГДР в 1970 году присвоило Генриху Цилле посмертно звание почётного гражданина Берлина. К 150-летнему юбилею со дня рождения художника новый (дополнительно к уже имеющимся в Берлине) памятник Генриху Цилле, выполненный скульптором Торстеном Штегманом (нем. Thorsten Stegmann), был установлен в историческом квартале столицы Николаифиртель [1], где расположен Музей Цилле [2].
|
|
|
| К 100-летию со дня рождения | Почтовая марка 1969 года | К 150-летию со дня рождения |
Напишите отзыв о статье "Цилле, Генрих"
Литература
- Das neue Zille-Buch, 11 Aufl., Fackelträger-Verlag GmbH, Hannover 1983, ISBN 3-7716-1262-4
Примечания
- ↑ [www.neues-deutschland.de/artikel/122203.html Neues Zille-Denkmal im Nikolaiviertel]. // neues-deutschland.de. Проверено 11 сентября 2011. [www.webcitation.org/66j4XPsIE Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012]. (нем.)
- ↑ [www.heinrich-zille-museum.de ZiLLE MUSEUM]. // heinrich-zille-museum.de. Проверено 12 сентября 2011. [www.webcitation.org/66j4YC5Mq Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012]. (нем.)
Отрывок, характеризующий Цилле, Генрих
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
