Гёшен, Иоганн Фридрих Людвиг

Иоганн Фридрих Людвиг Гёшен
нем. Johann Friedrich Ludwig Göschen
Дата рождения:	16 февраля 1778(1778-02-16)
Место рождения:	Кёнигсберг
Дата смерти:	24 сентября 1837(1837-09-24) (59 лет)
Место смерти:	Гёттинген
Страна:	Пруссия Пруссия
Научная сфера:	право
Место работы:	Гёттингенский университет;</br>Берлинский университет
Учёная степень:	доктор права
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Кёнигсбергский университет
Известен как:	ректор Берлинского университета имени Фридриха Вильгельма в 1819-20 годах

Иоганн Фридрих Людвиг Гёшен (нем. Johann Friedrich Ludwig Göschen; 16 февраля 1778, Кёнигсберг — 24 сентября 1837, Гёттинген) — немецкий исследователь романской цивилизации, издатель источников римского права.

Биография

Первоначальное образование получил в монастырской школе Магдебурга, затем, в 1794 году, переехал на родину, в Кёнигсберг, чтобы изучать право в Кёнигсбергском университете. В 1796—98 годах продолжил обучение в Гёттингенском университете. В 1800 году Гёшен купил имение возле Кёнигсберга, но в 1804 был вынужден его продать. После этого он пытался осуществлять частную практику при суде Магдебурга, но ему было отказано.

В 1806 году Гёшен приехал в Берлин и под влиянием Савиньи и Нибура продолжил изучение римского права. В 1811 году Гёшену присвоили степень доктора, а в 1813 году он получил звание профессора права. Среди его многочисленных учеников был, в частности, Карл Густав Хомайер.

В 1815 году Гёшен, совместно с Савиньи и Эйхорном, стал издавать журнал исторической юриспруденции. По предложению Савиньи в 1817 году Гёшена вместе с филологом Иммануэлем Беккером отправили от Берлинской академии в Верону для расшифровки обнаруженной Нибуром рукописи Гая.

Гёшен осуществил первое полное издание Гая: «Gaii Institutionum комментарии IV», 1820. В 1819—20 он занимал должность ректора Берлинского университета Фридриха Вильгельма.

В 1822 году Гёшен был назначен профессором права и адъюнкт-членом колледжа риторики в Гёттингене, он был советником в 1828, 1829 членом коллегии палаты, 1833 членом юридического факультета. Из его сочинений А. Erxleben «Лекции по общей части гражданского права», опубликованы (1838-40, 3 тома в 5 частях, 2-е издание 1843).

Сын Гёшена Отто также стал известным учёным-юристом.

Публикации

Соиздатель журнала de:Zeitschrift für geschichtliche Rechtswissenschaft

Литература

• Гешен, немецкие юристы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [de.wikisource.org/wiki/ADB:G%C3%B6schen,_Friedrich_Johann_Ludwig Göschen, Friedrich Johann Ludwig]
• [www.hu-berlin.de/ueberblick/geschichte/rektoren/goeschen/ Johann Friedrich Ludwig Göschen. Rektor der Berliner Universität 1819/20]

Персоналии   Право   Германия

Отрывок, характеризующий Гёшен, Иоганн Фридрих Людвиг

– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.