Гилберт (ураган)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ураган Гилберт
Категория 5 Ураган (SSHS)

Ураган Гилберт в момент максимальной силы
Сформировался 8 сентября 1988
Распался 19 сентября 1988
Максимальный
ветер
185 mph (295 км/ч) (1 минута постоянно)
Нижнее давление ≤ 888 мбар (гПа; 666.05 мм Hg)
Погибших прямые: 341, всего: 433
Ущерб $7.1 млрд (1988 USD)
$14 млрд (2010 USD)
Области
распространения
Наветренные острова, Венесуэла, Гаити, Доминиканская Республика, Ямайка, Центральная Америка, полуостров Юкатан, северная Мексика, Техас, юг США
Входит в
Сезон атлантических ураганов 1988 года

Ураган Ги́лберт (англ. Hurricane Gilbert) — чрезвычайно сильный ураган типа Кабо-Верде, сформировавшийся в 1988 году в сезон ураганов в Атлантике и нанёсший огромные разрушения во многих странах Вест-Индии и на побережье Мексиканского залива. Это был второй из наиболее интенсивных ураганов, когда-либо наблюдавшихся в Атлантическом бассейне, после урагана Вильма 2005 года[1]. Кроме того, Гилберт был одним из крупнейших по размеру тропических циклонов Атлантического бассейна, в некоторый момент имел диаметр 946 км. Гилберт был седьмым тропическим штормом и третьим ураганом сезона. В течение 9 дней он проходил над населёнными районами, убив 433 человек и осуществив разрушений на 7,1 млрд. долларов США (по ценам 1988 года)[2].



История метеорологии урагана

3 сентября 1988 года тропическая волна возникла у африканского побережья. В течение следующих нескольких дней область низкого давления медленно развивалась из этой волны, продолжая развиваться и организовываться вокруг центра циркуляции до 8 сентября.

Напишите отзыв о статье "Гилберт (ураган)"

Примечания

  1. [www.newscientist.com/article/dn8181 Третий ураган Категории 5 установил рекорд]
  2. [news.yahoo.com/worst-u-category-5-atlantic-basin-hurricanes-male-182300271.html Worst U.S. Category 5 Atlantic Basin Hurricanes with Male Names]. (англ.) Проверено 18 ноября 2011 года

Отрывок, характеризующий Гилберт (ураган)

– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.