Гилевич, Радослав

Радослав Гилевич
Общая информация
Родился	8 мая 1971(1971-05-08) (52 года) Польша
Гражданство	Польша
Рост	174 см
Позиция	полузащитник нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1991—1992	Тыхы
1992—1993	Рух	31 (15)
1993—1995	Санкт-Галлен	21 (7)
1995—1997	Штутгарт	44 (6)
1997—1998	Карлсруэ	34 (6)
1999—2002	Тироль	103 (59)
2002—2005	Аустрия (Вена)	81 (29)
2005—2007	Суперфунд	57 (11)
2007—2008	Полония	15 (3)
Национальная сборная**
1997—2001	Польша	10 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Радо́слав Гиле́вич (8 мая 1971 года) — польский футболист.

Карьера

Начал свою карьеру в 1991 году в клубе «Тыхы». В 1992 перешел в «Рух».

С 1993 по 1995 Гилевич играл за «Санкт-Галлен». Затем он перешел в «Штутгарт», где провел 2 сезона до перехода в «Карлсруэ». Последний матч за «Штутгарт» Радослав провел в финале кубка Германии по футболу 1996/97, выйдя на замену в конце матча.

В 1999 году переехал в Австрию, где играл за «Тироль». В сезоне 2000/01 он забил 22 гола и стал лучшим бомбардиром чемпионата Австрии. Он оставался в «Тироле» до его расформирования. С 2002 по 2005 играл за «Аустрию» (Вена). Следующей командой Радослава стал «Суперфунд».

В Австрии Гилевич выигрывал 4 раза чемпионат и 2 раза кубок страны. Перед завершением карьеры провел сезон за «Полонию».

Личные достижения

• Футболист года в Австрии: 2000
• Лучший бомбардир чемпионата Австрии 2000/2001

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id={{{id}}} Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.fussballportal.de/index.php?kat=44&spieler_id=1062 Radoslaw Gilewicz] at fussballportal.de  (нем.)

Отрывок, характеризующий Гилевич, Радослав

– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.