Оружейная гильза

Запрос «Гильза» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Гильза оружейная — тонкостенная закрытая с одного конца трубка (стакан), предназначенная для помещения метательного заряда и средств воспламенения, служащая оболочкой унитарного оружейного патрона либо артиллерийского выстрела для огнестрельного оружия и соединяющая в одно целое конструктивные части патрона (выстрела): снаряд (пулю, дробовой заряд, артиллерийский снаряд), пороховой заряд и капсюль-воспламенитель. Важнейшие качества оружейной гильзы — герметичность, стойкость к коррозии, прочность и лёгкость извлечения (экстрагирования) её из патронника после выстрела.

Гильзы современных патронов, чаще всего металлические, изготавливаются из сплавов цветных металлов или из стали с различными покрытиями. Гильзы патронов к гладкоствольному оружию нередко имеют металлическое донце и стенки из пластмассы или картона (папковые гильзы).

Формы гильз

По форме гильзы бывают цилиндрические (9-мм патрон ПМ), бутылочные (7,62-мм патрон обр. 1943 г.), конические (7,62-мм патрон к револьверу Нагана). Патроны фиксируются при досылке в патронник передним торцом гильзы в уступ патронника, или упором закраины в торец патронника.

Гильзы бутылочной формы характеризуются следующими внешними размерами: длиной гильзы, диаметром дульца гильзы, диаметром шеи гильзы, диаметром плеча гильзы, диаметром основания гильзы, диаметром нижней части гильзы — закраины (фланца).

Гильзы конические и цилиндрические характеризуются длиной гильзы, диаметром дульца, диаметром основания и диаметром закраины (фланца).

Для гладкоствольных ружей нижнюю плоскую часть гильзы часто называют донцем.

Типы закраин

Закраина (тж. выступающая закраина фланец, рант, шляпка) — кольцевой выступ у основания гильзы (например, гильза винтовочного патрона 7,62×54 R, патронов к револьверам и гладкоствольным ружьям) или нижняя часть гильзы, образованная кольцевой проточкой (например, в большинстве современных патронов к автоматическому оружию). Служит для извлечения (экстрагирования) гильзы из патронника.

Существуют также гильзы, закраина которых образована выступом и проточкой (например, гильза винтовочного патрона Арисака калибра 6,5 мм, револьверные патроны .38 Smith & Wesson Special, .357 Smith & Wesson Magnum и др.).

Гильзы с выступающей закраиной в виде кольцевого выступа называются фланцевыми.

Гильзы с невыступающей закраиной, образованной кольцевой проточкой, называются бесфланцевыми.

Гильзы с частично выступающей закраиной, образованной выступом и проточкой, называются полуфланцевыми.

Диаметр закраины гильзы часто называют диаметром "фланца", в том числе и для бесфланцевых гильз. Сравнивая диаметр фланца с диаметром основания гильзы, можно легко определить тип закраины.

Термин «закраина» используется оружейниками, термин «фланец» применяется пользователями оружия, хотя фланец — это часть закраины, выступающая за основание гильзы.

Гильзы с выступающей закраиной (фланцевые)

Гильзы с выступающей закраиной используются в патронах к револьверам и гладкоствольному охотничьему оружию, кроме того, в патронах ко многим винтовкам, разработанным в XIX веке, такими как винтовка Мосина или британский Ли-Энфилд. Гильзы с закраиной помечаются буквой R (англ. rimmed — окаймлённый, с ободком). По соображениям больших затрат на производство и снабжение армии патронами нового образца, автоматическое оружие зачастую создавалось под ранее принятый на вооружение патрон (например, британский Брен). Коробчатые магазины под такие патроны громоздки, и к тому же заряжание магазина требует осторожности, поскольку закраина каждого верхнего патрона должны находиться впереди закраины нижнего патрона, иначе патрон будет заклинен в магазине.

Гильзы с невыступающей закраиной (бесфланцевые)

У основания таких гильз имеется кольцевая проточка для экстракции гильз из патронника. Гильзы без выступа закраины (англ. rimless — без ободка) в настоящее время наиболее популярны для применения в автоматическом оружии, так как они обеспечивают плотное заполнение магазина и надежность боепитания. Для использования в револьверах (например, Кольт М1917) патроны без выступающей закраины используются с пачками, либо патронная камора делается с уступом, в который упирается дульце гильзы.

Известны также гильзы без закраины (5-мм и 6,5-мм патроны к первым пистолетам Бергмана).

Гильзы с уменьшенной закраиной

Это гильзы с кольцевой проточкой и диаметром закраины меньшим, чем диаметр основания гильзы. (англ. RB - Rebated Rim (напр. 8×59 мм RB Breda) Такие гильзы встречаются редко (например, .50 Action Express для пистолета Desert Eagle). Это гильзы с увеличенным размером для использования более мощного патрона без замены боевой личинки в существующем затворе.

Гильзы с частично выступающей закраиной (полуфланцевые)

Закраина таких гильз образована кольцевым выступом и проточкой (англ. SR - Semi Rimmed — полуокаймлённый, с полуободком), например, гильзы к патронам .25ACP или .32ACP. Патроны с такими гильзами имеют тот же, хотя и менее выраженный, недостаток, что и патроны с выступающей закраиной: неправильно заряженный магазин может заклинить в самый неподходящий момент. Однако теоретически они пригодны для применения в револьверах.

Гильзы с пояском

Гильзы с пояском (англ. belted) появились в начале 20-го века когда был разработан мощный патрон .375 Н&Н Magnum. Гильза получила поверх основания особый поясок-утолщение, игравший двойную роль — во-первых несколько усиливалась прочность конструкции, а главное, поясок обеспечивал точную фиксацию гильзы в патроннике и надёжный накол капсюля. Диаметр фланца может быть равен диаметру пояска или же основания гильзы. Такие гильзы постепенно теряют былую популярность из-за популяризации патронов высокой мощности с гильзами без закраины.

Технологические особенности

Крепление пули в гильзе осуществляется путём тугой посадки (иногда с применением герметизирующего контурного лака — патроны 9×18 ПМ, 7,62-мм патрон обр. 1943 г.), завальцовки дульца гильзы (5,6-мм патроны), кернения гильзы (патроны 5,45×18 мм к ПСМ и 7,62×38 мм патрон к револьверу Нагана). Некоторые гильзы имеют кольцевую выемку-каннелюру, в которую упирается пуля (патроны 7,65×17 мм Браунинг).

Гильзы для патронов скорострельных пулемётов — например, гильза для патронов ШКАС — имеют утолщённые стенки, усиленное крепление капсюля в гнезде, введён двойной кольцевой обжим пули в дульце гильзы. На дне гильзы, помимо стандартных обозначений, ставилась буква «Ш».

Гильзы для холостых патронов имеют удлинённое (в сравнении с боевыми) дульце с обжатыми лепестками. Для герметичности дульце покрывают лаком (холостые 7,62 мм патроны обр. 1943 г.).

Гильзы учебных патронов зарядом не снаряжаются, капсюль инертный. Чтобы их можно было отличить от боевых даже наощупь, гильзы учебных патронов имеют продольные или кольцевые выемки. Например, на учебных 7,62-мм промежуточных патронах делаются четыре продольные выемки, на учебных 9-мм патронах ПМ — две кольцевые выемки.

Гильза, как правило, используется один раз. Однако стрелки-любители, охотники и спортсмены, которые часто сами снаряжают свои патроны, нередко используют металлические гильзы повторно, что даёт существенную экономию.

Конструкторы в течение многих десятков лет предпринимают попытки радикально модернизировать патрон, чтобы уйти от проблем, связанных с разрывом и заеданием гильзы при экстрагировании, облегчить и удешевить боеприпасы. На сегодня до массового применения доведены только артиллерийские выстрелы с частично сгорающей гильзой (выстрелы к советским танковым пушкам У-5ТС, Д-68, Д-81ТМ): корпус гильзы сгорает при выстреле вместе с пороховым зарядом, остается только металлический поддон.

См. также

• Оружейный патрон
• Безгильзовый патрон

Литература

• Жук А. Б. Энциклопедия стрелкового оружия. — М.: Воениздат, 1998.

Ссылки

• [world.guns.ru/ammo/am00-r.htm Современное стрелковое оружие и боеприпасы]

Отрывок, характеризующий Оружейная гильза

– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.