Глюк’oZa Nostra

</td></tr> </td></tr>

Глюк’oZa Nostra
Студийный альбом Глюк’oZы
Дата выпуска	27 мая 2003
Записан	2001—2003; Студия «Монолит» (Прага, Чехия)
Жанры	Поп-музыка поп-рок электронная музыка трэп
Длительность	39 мин 16 с
Продюсер	Максим Фадеев
Страна	Россия Россия
Язык песен	Русский
Лейбл	Монолит Рекордс
Профессиональные рецензии
InterMedia (без оценки) Звуки.ру (положительно)
Хронология Глюк’oZы
Глюк’oZa Nostra (2003) Москва (2005)
Синглы из альбома Глюк'oZa Nostra
«Шуга» Выпущен: 2001 «Ненавижу» Выпущен: 2002 «Невеста» Выпущен: 2003 «Глюк'oZa Nostra» Выпущен: 2003 «Малыш» Выпущен: 2003

К:Альбомы 2003 года

«Глюк’oZa Nostra» — дебютный альбом российской поп-певицы Глюк’oZa, выпущенный 27 мая 2003 года. На диске представлено 10 композиций.

Об альбоме

Альбом записывался в Праге (Чехия). В альбом вошли 10 композиций, которые Наталья записала в сотрудничестве с продюсером Максимом Фадеевым. Три сингла с альбома — «Шуга», «Ненавижу» и «Невеста» — выпущенные в преддверии релиза альбома, продержались на вершинах хит-парадов не один месяц, а альбом разошёлся более чем 1 400 000 тиражом. В день релиза в Москве было продано 100 тыс. экземпляров дисков и 200 тыс. аудиокассет альбома. По информации компании 2М и Lenta.ru альбом стал одним из самых коммерчески успешных релизов начала 2000-х гг. в России.

С альбома было выпущено 5 синглов — «Шуга», «Невеста», «Ненавижу», «Глюк’oZa Nostra» и «Малыш». На некоторые из этих песен были сняты клипы в стиле аниме. Заглавная песня «Глюк’oZa Nostra» была выпущена радио-синглом. После выпуска альбома был записан дуэт с Веркой Сердючкой «Жениха Хотела». Изначально его планировали включить в переиздание альбома, но ни в переиздание альбома Глюк’oZa Nostra, ни в следующий альбом Москва дуэт не попал.

Реакция критики

Алексей Мажаев из агентства InterMedia дал альбому смешанную оценку. Он отметил «противный голос, копирующий Агузарову, песни, напоминающие Земфиру, 'Агату Кристи' и прочий рокапопс, компьютерные картинки, „горилласоподобно“ заменяющие изображения настоящих музыкантов». Однако, по мнению рецензента, «при многократном прослушивании диска минусы 'Глюкозы' чудодейственным образом обращаются в плюсы: странный монотонный тембр начинает завораживать, мелодии прицепляются и возникает даже эффект подпевания». Также он посчитал, что диск «вполне мог стать русской синти-поп-сенсацией».

На сайте Звуки.ру в основном альбом оценили положительно, однако посчитали, что «музыка новой дивы бедновата и однообразна», и что «однообразие музыкального материала может отпугнуть потенциального взрослого слушателя Глюкоzы». На сайте отметили обложку альбома, посчитав, что она понравиться детям.

Список композиций

№	Название	Автор	Продюсеры	Длительность
1.	«Глюк'oZa Nostra»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:19
2.	«Шуга»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:55
3.	«Невеста»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	4:08
4.	«Ненавижу»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:36
5.	«Малыш»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	4:08
6.	«Ля Мур»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:15
7.	«Аста Ла Виста»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:46
8.	«Моя любовь»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:45
9.	«Вокзал»	Наталья Ионова	Н.Ионова, М.Фадеев	3:46
10.	«Снег»	Наталья Ионова, Микаэл Таривердиев (не указан в альбоме)	Н.Ионова, М.Фадеев	4:00
37:38

Участники записи

• Наталья Чистякова-Ионова — вокал;
• Артём Семенкович — соло-гитара;
• Денис Вискунов — гавайская гитара;
• Антон Лымарев — стик-бас;
• Кирилл Савичев — ударные;
• Владимир Горовенко — клавишные

Исполнительное продюсирование:

• Максим Фадеев.

См. также

• Коза Ностра

Отрывок, характеризующий Глюк’oZa Nostra

Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.