InterMedia

InterMedia
Основание	1993
Расположение	Россия Россия: Москва
Сайт	[www.intermedia.ru/ www.intermedia.ru/]

К:Компании, основанные в 1993 году

InterMedia — российское информационное агентство, специализирующееся на новостях музыки, кино, театра и жизни звёзд. Агентство выпускает ежедневную и круглосуточную новостную ленту, публикует музыкальные чарты, а также выпускает «Российский музыкальный ежегодник». Департамент изучения музыкального рынка InterMedia проводит постоянный мониторинг и маркетинговые исследования музыкальной индустрии.

История

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Информационное агентство InterMedia было основано в 1993 году, когда Евгений Сафронов, Александр Шумский и Дмитрий Аношин покинули агентство «Турне», чтобы заняться новым проектом, основной задачей которого было снабжение российских СМИ максимально объективной и беспристрастной новостной и аналитической информацией. В 1994 году лента новостей о музыке, кино и шоу-бизнесе начала выходить ежедневно, в 1995 году вышел первый выпуск справочно-аналитического издания «Музыкальные итоги года» (с 1996 год — «Российский музыкальный ежегодник»). В 1996 году Александр Шумский и Дмитрий Аношин покинули InterMedia, чтобы заняться собственными проектами, в этом же году Департамент новостей возглавили Алексей Мажаев и Ольга Хохлова, должность Главного эксперта занял Александр Тихонов. В этом же году была открыта рубрика «Рецензии» (сначала на музыкальные альбомы, затем на фильмы), в которой допускались авторские оценки. Новостные ленты InterMedia в то время распространялись с курьером и по факсу среди подписчиков, число которых неуклонно росло — в условиях отсутствия интернета ленты InterMedia стали одним из главных источников новостей о музыке и кино для российских СМИ. С 1996 года ежедневные ленты новостей начали отправляться по e-mail, с 2000 года подписчики получили возможность онлайн-доступа к новостям через интернет, с 2007 года — через RSS, с 2011 года — через Twitter, Facebook, Вконтакте. В 2011 году на новой версии портала InterMedia.ru пользователи получили доступ к архиву всех новостей, опубликованных в ХХI веке. С вводом в действие нового портала возможность пользоваться новостными лентами InterMedia получила не только привычная целевая аудитории — профессионалы индустрии развлечений и журналисты ведущих изданий, — но и широкие массы пользователей интернета, интересующиеся музыкой, кино и шоу-бизнесом.

С 2014 года тематика новостных лент InterMedia расширилась за счёт появления новых разделов - "Театр и шоу" и " Мода и стиль". В разные годы редакторами и корреспондентами агентства работали десятки авторов, в числе которых были Михаил Фихтенгольц, Борис Барабанов, Михаил Малыхин, Григорий Гольденцвайг, Инесса Фомина, Илья Жегулёв, Артём Засурский, Евгений Непомнящий, Николай Картозия, Кирилл Мошков, Максим Тимошин и многие другие. На протяжении длительного времени корреспондентами агентства работали ныне известные композиторы Алексей Айги и Павел Карманов.

Издательская деятельность

В 1995 году информационное агентство InterMedia выпустило книгу «Музыкальные итоги года», которая в 1996 году получила название «Российский музыкальный ежегодник». «Российский музыкальный ежегодник» содержит информацию для профессионалов индустрии культуры и развлечений: адресно-телефонный справочник, аналитическую информацию, официальные документы и т. д. В 2011 году увидел свет 13-й номер ежегодника.

Аналитическая деятельность

Информационное агентство InterMedia впервые в России начало серьёзно изучать музыкальный рынок. Исследования охватывают более чем вековой период — с 1898 года до наших дней. Среди аналитических работ — исследование филармонической деятельности в области академической музыки в стране по заказу Министерства культуры РФ (2010), а также исследование рынка концертно-зрелищных мероприятий Москвы и Санкт-Петербурга. Специалисты InterMedia составили костяк преподавательского состава факультета продюсирования и менеджмента в шоу-бизнесе Государственного университета управления. Агентство регулярно участвует в российских и международных выставках, конференциях и семинарах, посвящённых музыкальной индустрии, авторским и смежным правам, интеллектуальной собственности в цифровую эпоху.

В 1998 году агентство учредило премию российской музыкальной индустрии «Рекордъ», результаты которой основаны на показателях легальных продаж аудионосителей.

Ссылки

• [www.intermedia.ru/ Официальный сайт компании]
• [www.facebook.com/pages/InterMedia-Communications/197478810315231 Страница InterMedia на Facebook.com]
• [www.youtube.com/watch?v=AuOc19Bj8PA/ СТС. «Инфомания». Евгений Сафронов: Рок — это поп-музыка]
• [www.youtube.com/watch?v=AeaCjKPUIAA СТС. «Инфомания». Евгений Сафронов: Скоро музыка будет везде]
• [www.rg.ru/2011/12/25/svadba-poln.html Комментарии к статье из ежедневного издания «Российская газета» Евгений Сафронов, «Интермедиа»]
• [kp.ru/daily/24387.5/566784/ Квазимодо стал шахматной фигурой. «Комсомольская правда»]

Отрывок, характеризующий InterMedia

Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.