Гомолицкий, Лев Николаевич

Лев Гомолицкий
Имя при рождении:	Лев Николаевич Гомолицкий
Псевдонимы:	Г. Николаев
Дата рождения:	27 августа (9 сентября) 1903(1903-09-09)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	22 декабря 1988(1988-12-22) (85 лет)
Место смерти:	Лодзь
Род деятельности:	поэт, критик, литературовед
Годы творчества:	1915—1988
Язык произведений:	русский, польский

Лев Николаевич Гомоли́цкий, также Леон Гомоли́цкий (польск. Leon Gomolicki; 27 августа (9 сентября) 1903, Санкт-Петербург — 22 декабря 1988, Лодзь) — русский и польский поэт, эссеист, критик, литературовед и художник-график первой волны эмиграции. Выдающийся организатор литературной жизни русского зарубежья в странах Восточной Европы (прежде всего в Польше).

Биография

Родился в обрусевшей польской семье. Отец — Николай Осипович Гомолицкий, жандармский офицер, служил в Главном тюремном управлении Министерства юстиции; мать — Аделаида Степановна Гомолицкая (урожд. Адель Станиславовна Зегжда).

В 1914 г. Николай Гомолицкий был назначен комендантом армейского железнодорожного узла в Лановцах на Волыни, в прифронтовой полосе. Жена и сын приехали к нему осенью 1916 г. Семья часто переезжала с места на место, пока в начале 1918 г. не обосновалась в Остроге. Вскоре после того, как 18 сентября 1920 г. район Ровно был занят польскими войсками, Гомолицкие, не надеясь на скорое возвращение в Петроград, отправились в Варшаву. Будущий поэт поступил в русскую гимназию, продолжал обучение в Остроге (годом ранее вошедшем в состав Польши), куда семья решила вернуться в 1922 г., но из-за закрытия в 1924 г. русской гимназии так и не окончил курс. Входил в поэтическое содружество «Чётки» (1922—1930). Изучал древнеидийскую и древнекитайскую философию, восточные религии, теософские сочинения, оказавшие серьёзное влияние на его творчество. В 1927 г. вместе с С. Рафальским участвовал в организации Дня русской культуры в Остроге. С 1928 г. работал в городской землемерной конторе.

С 1931 г. жил в Варшаве, где играл активную роль в организации литературной жизни русского Зарубежья: основал издательство «Священная лира», был постоянным автором, а впоследствии главным редактором и издателем газеты «Меч». Выступал в печати не только со стихами, но и с литературно-критическими статьями.

С 1944 г. жил в Лодзи, где выступил одним из основателей издательства «Лодзь»; в этот период начинает писать стихи также на польском языке. После войны публикует, помимо художественных произведений, также литературоведческие и театроведческие исследования (на польском языке); им издано 15 книг прозы.

Стихи писал с 12 лет. Дебютировал летом 1918 г. сборником «Стихотворения Льва Николаевича Гомолицкого. 1916—1918. Книга первая», выпущенным на средства отца, в «большой» печати — с 1 мая 1921 г. (2 стихотворения в газ. «Свобода», Варшава). Довоенное поэтическое творчество Гомолицкого тесно связано с Прагой. С 1926 г. входил в пражское литературное объединение «Скит» (был единственным «иностранным» членом объединения), поддерживал многолетнее личное и эпистолярное общение с одним из его основателей А. Л. Бемом. Ранним стихам свойственна энергичная, экспрессивная манера, полемически противостоящая поэтике «парижской ноты». Широко использовал так наз. «мнимую прозу», записывая стихи без разбиения на строки.

Как исследователь занимался изучением литературы пушкинской поры. Своими трудами невольно способствовал идеологизации писательских образов (Адама Мицкевича, А. С. Грибоедова и других) в советской науке.

Умер в Лодзи, похоронен на коммунальном кладбище Долы.

Издания

• Сочинения русского периода. В 3 т. / Сост., подгот. текста, предисл. и примеч. Л. Белошевской, П. Мицнера и Л. Флейшмана; под общей ред. Л. Флейшмана. — М.: Водолей, 2011. — 704 + 672 + 704 с. — (Серебряный век. Паралипоменон).

Ссылки

• [www.russianresources.lt/archive/Gomol/Gomol_0.html Русские творческие ресурсы Балтии]
• [asgriboedov.blogspot.com/2012/08/109-1903-1988.html Польский идеолог советского грибоедоведения. К 109-летию Л. Н. Гомолицкого (1903—1988)]

Отрывок, характеризующий Гомолицкий, Лев Николаевич

Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.