Группа «Красный Первомай»

Группа «Красный Первомай»
фар. Den røde 1. maj-gruppe
Идеология:	революционный социализм

Группа «Красный Первомай» (фар. Den røde 1. maj-gruppe) — фарерская левая радикальная группа, действовавшая на островах в 1980-е годы. Стала одним из организаторов и активным участником выступлений против НАТО, так как, по мнению теоретиков группы, последняя является гарантом капиталистического строя и может быть использована в том числе для подавления забастовок и недовольства на островах. В случае начала войны между США и СССР, острова будут использованы как щит против продвижения советских войск.

Интересные факты

Во второй половине 80-х на островах появилось еще две радикальных левых группы: Группа 14 сентября (фар. 14. September-gruppen) и Группа 23 августа (фар. 23. august-gruppen).

Так, Группой 14 сентября (от даты визита — 14 сентября 1984 года) был сорван визит датского министра обороны: демонстранты не допустили его в государственные учреждения, которые были расписаны антиНАТОвскими лозунгами.

По мнению группы, Фарерские острова не могут иметь ничего общего со странами НАТО, «поддерживающими апартеид и геноцид в ЮАР, позволяющими кораблям фашистских режимов Турции и Чили производить ремонтные работы в своих портах и имеющими на государственных постах бывших нацистских преступников. Единственная вещь, о которой могут идти переговоры с датским министром обороны — это вопрос о том, когда будут закрыты иностранные военные объекты на островах».

Группой 23 августа, в конце лета 1986 года, была предпринята акция прямого действия против объектов военной связи. Группа заявила, что радиоантенны были выведены из строя в знак протеста датскому правительству, которое не прислушивается к мнению островитян о создании здесь демилитаризованной зоны.

Отрывок, характеризующий Группа «Красный Первомай»

Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!