Гурьевы

Гурьевы
Описание герба: см. текст
Том и лист Общего гербовника:	[gerbovnik.ru/arms/936.html VII, 26]
Титул:	графы
Часть родословной книги:	VI, V
Подданство:
Имения:	Богородское

Эта статья — о дворянском роде. О носителях фамилии см. Гурьев.

Гу́рьевы — русский графские, дворянские, купеческие роды.

Первый из них происходит от псковских городовых дворян Осипа и Ивана Дмитриевичей Гурьевых, пожалованных поместьями в Московском и Тверском уездах в 1550—1552 годах. Он пресёкся в 1802 году..

Родоначальником второго рода был Гурий Васильевич Фёдоров, живший в первой половине XV века. Один из его потомков, Дмитрий Александрович, был министром финансов и получил в 1819 году титул графа. Из его сыновей, Александр (1786—1865) был председателем департамента экономии в государственном совете, а Николай (1789—1849) — посланником в Гаге, Риме и Неаполе. Род Гурьевых был внесён в V и VI части родословной книги Калужской, Московской и Тульской губерний.

Восемь родов Гурьевых, внесенных в VI часть родословной книги Костромской, Орловской, Калужской, С.-Петербургской, Новгородской и Тульской губерний, восходят к XVII веку, один — к XVIII веку. Неизвестно, к которому из этих родов принадлежали Семён, Иван и Петр Гурьевы, сосланные в 1762 году на Камчатку и в Якутск за заговор в пользу Ивана Антоновича. Ещё десять дворянских родов Гурьевых имеют более новое происхождение.

Гурьевы — крупная купеческая фамилия России XVII века из посадских людей Ярославля, куда они переселились после Новгородского погрома. Родоначальник Гурий Назарьев в 1613 году с братом Дружиной получил звание «гостя». В 1640 году завели близ устья Яика крупные рыбные промыслы. Для их охраны от «калмыцких и казачьих погромов» гость Михаило Гурьев сын Назарьев построил деревянный острог — впоследствии город Гурьев (ныне Атырау). В 1645 году правительство выдало Гурьевым указ, по которому разрешило им строить на этом месте каменный город и освободило на 7 лет от налога на промыслы (18 тыс. рублей). Постройка города началась в 1647 году и стоила около 290 тысяч руб. На постройке каменного города Гурьевы разорились.

Описание герба

В щите, разделённом надвое, в правой половине в серебряном поле виден с левой стороны выходящий чёрный одноглавый орёл с распростёртым крылом, а в левой половине в голубом поле изо­бражена в серебряные латы облечённая рука с саблею.

Щит увенчан дворянскими шлемом и короной. Нашлемник: три страусовых пера. Намёт на щите голубой, подложенный серебром. Герб рода Гурьевых внесён в Часть 7 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 26.

Источники

• Гурьевы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Гурьевы // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. Э. Веймара, 1855. — Т. 2. — С. 233.

Отрывок, характеризующий Гурьевы

Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.