Далматская икона

Далматская икона Успения Пресвятой Богородицы
Далматская икона в окладе и киоте (фото С. М. Прокудина-Горского, 1911 год)
Дата появления:	XVII век
Иконографический тип:	неполный извод Успения Богородицы
Местонахождение:	оригинал иконы утрачен
Дата празднования	15 (28) февраля

Далматская икона Успения Пресвятой Богородицы — икона, почитаемая в Русской православной церкви чудотворной. Происходит из Далматовского Успенского монастыря. Празднование иконе совершается 15 февраля (по юлианскому календарю).

История

Предание о Далматской иконе связывает её появление в монастыре с его основателем — преподобным Далматом, который в 1644 году поселился в пещере в месте впадения реки Теча в реку Исеть и принёс с собой икону Успения Богородицы из Невьянского монастыря в котором принял постриг. В 1651 году образовавшийся вокруг кельи Далмата монастырь был сожжен войском сибирского царевича Девлет-Гирея, но икона, по преданию, не пострадала от огня (обгорела только её задняя сторона). Впервые история об иконе Богородицы из Далматской обители сообщает челобитная игумена Далматовского монастыря Исаака и келаря Никона к царям Ивану и Петру Алексеевичам с просьбой о пожаловании средств на монастырское строительство. При этом игумене в 1707 году в монастыре был построен каменный Успенский собор, в который поместили Далматскую икону. В XVIII веке икона была украшена серебряным позолоченным окладом.

До Октябрьской революции паломники стекались в монастырь дважды в год: 15 февраля и 15 августа (Успение Богородицы). Согласно рапорту настоятеля монастыря в 1864 году монастырь в престольные праздники посетило до 5 000 паломников из Пермской, Тобольской, Томской, Оренбургской губерний.

Далматский монастырь был закрыт в 1920-е годы, его насельники, уходя, унесли Далматскую икону Богородицы и её местонахождение остаётся неизвестным.

Иконография и украшения

Далматская икона имела размеры ок. 88 на 73 см. На ней был изображён неполный извод Успения Пресвятой Богородицы (не было явления апостолов в облаках). В 1702 году икона была подновлена тобольским иконописцем Иваном Никитиным. В 1864 году на икону была изготовлена риза в которой она находилась до момента своего исчезновения. Она была чеканная серебряная с позолотой, украшенная драгоценными камнями. Икона хранилась в резном киоте и была занавешена шёлковым покровом, который поднимали при необходимости.

Из списков иконы известны:

• список 1725 года выполненный в Далматском монастыре иконописцем Тамакульской слободы священником Андреем Михайловым, список был украшен серебряным окладом;
• в Знаменской церкви Барнаула (написан в 1854 году «сходствующий с подлинным как цветом красок, так и мерою своей доски»);
• список 1859 года сделанный братьями Голышевыми, создавшими новое убранство Успенского собора Далматского монастыря. Этот список украсили ризой 1800 года бывшей на оригинале иконы;
• точный мерный список 2002 года, выполненный протоиереем Александром Маньшиным.

Литература

• Далматская икона // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.pravenc.ru/text/168670.html Далматская икона Успения Пресвятой Богородицы] // Православная энциклопедия. — М., 2007. — Т. 13. — С. 664—665. — ISBN 5-89572-022-6.

Ссылки

• Е. Поселянин. [www.sedmitza.ru/text/440278.html Сказания о чудотворных иконах Богоматери. Февраль]. Проверено 25 февраля 2010. [www.webcitation.org/671axv5T0 Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Далматская икона

– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?