Деак, Ференц (политик)

Ференц Деак

Фе́ренц Де́ак (венг. Deák Ferenc; 17 октября 1803, Шёйтёр — 28 января 1876, Будапешт) — венгерский политический деятель. Отец Австро-венгерского соглашения 1867 года.

Биография

Ференц Деак был шестым ребёнком в семье Ференца Деака-старшего и Эржебет Шибрик. Мать Деака умерла при родах, и до 1808 года мальчик воспитывался у своего дяди Йожефа Деака в Залатарноке, а затем за воспитание младшего брата взялись его старшие брат и сёстры — Антал, Йозефа и Клара.

В 1817 году Ференц Деак поступил в Королевскую академию наук в Дьёре. В 1817—1819 годах обучался на философском факультете, самостоятельно изучал историю права и конституции. Двухгодичную юридическую практику проходил в Пеште. В 1823 году получил диплом юриста. Деак увлекался литературой и предпочитал поэзию Шандора Кишфалуди и Михая Вёрёшмарти. С последним Деак находился в переписке, затем познакомился лично и состоял в дружеских отношениях. В 1839 году был избран в члены Венгерской академии наук, а в 1855 году стал её президентом.

В 1824—1832 годах Ференц Деак работал адвокатом в комитате Зала и секретарём комитета по делам сирот. В 1833 году Ференц Деак сменил своего брата Антала на посту представителя венгерского сейма в Братиславе и присоединился к оппозиции. Он защищал права крестьян, боролся за свободу слова и вероисповедания и отмену смертной казни. Ему удалось сплотить оппозиционные круги в Партию Деака и встать в её главе. В 1848 году в первом венгерском правительстве Лайоша Баттяни Ференц Деак получил портфель министра юстиции.

Когда революция переросла в освободительное движение, Деак пытался посредничать в переговорах между венгерским правительством и Веной. Потерпев неудачу в этих переговорах, Деак уехал в своё поместье в Кехидакустани. После разгрома революции Деак призвал вести политику пассивного сопротивления Габсбургам. В 1854 году он продал своё поместье и переехал в Пешт. В 1861 году на созванное собрание представителей Деак был выдвинут от Пешта. Поддержку Деаку оказывали в первую очередь Йожеф Этвёш и Иштван Сеченьи.

15 апреля 1865 года в газете «Pesti Napló» была опубликована знаменитая статья Деака, положившая начало переговорам о заключении Австро-венгерского соглашения. После 1867 года Деак сыграл значительную роль в подготовке гражданского кодекса, а затем отошёл от активной политической деятельности. Деак умер 28 января 1876 года от болезни сердца и был похоронен на кладбище Керепеши.

Имя Ференца Деака носит одна из центральных площадей венгерской столицы и находящаяся под ней узловая станция будапештского метрополитена.

Литература

• Деак, Франц // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Ференц Деак — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.budpocketguide.com/TouristInfo/famous/Famous_Hungarians01.asp Budapest Pocket Guide]
• [books.google.com/books?id=mNTiKb_RKZcC&pg=PA230&dq=Ferenc+Deak&lr=&hl=ru&cd=18#v=onepage&q=Ferenc%20Deak&f=false Dario Castiglione, Ian Hampsher-Monk. The history of political thought in national context]

Отрывок, характеризующий Деак, Ференц (политик)

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.