Де-Бланк-и-Менокаль, Гильермо

Гильермо Де-Бланк-и-Менокаль, Вилли де Бланк (исп. Guillermo Rafael de Blanck y García-Menocal, Willy de Blanck; 7 сентября 1882, Нью-Йорк — 6 ноября 1978, Майами) — кубинский дипломат. Сын композитора и музыкального педагога Хуберта де Бланка и Анны Гарсиа Менокаль, сестры будущего президента Кубы Марио Гарсии Менокаля.

Учился на Кубе, много путешествовал по Европе. В 1906 г. получил первое дипломатическое назначение — на пост атташе кубинского посольства во Франции. Вернувшись на Кубу в 1911 году, занялся журналистикой, в 1913 г. вместе с художником-карикатуристом Конрадо Массагером начал выпускать иллюстрированный общественно-политический еженедельник «Grafico». Однако после того, как в том же году его дядя был избран президентом страны, Менокаль вернулся на государственную службу, сперва ненадолго став секретарём президента, а в следующем году получив назначение на должность генерального консула Кубы в Шанхае.

По окончании Первой мировой войны Менокаль был назначен секретарём кубинской делегации на Парижской мирной конференции, а затем и представителем Кубы при Лиге наций и Международной организации труда. Одновременно с 1921 г. Менокаль был послом Кубы в Нидерландах, с 1926 г. в Швейцарии, с 1935 г. в США. В годы Второй мировой войны Менокаль работал в Лондоне в качестве полномочного представителя Кубы при находившихся здесь правительствах в изгнании стран континентальной Европы. По окончании войны занимал посты посла Кубы в Италии и представителя Кубы при ЮНЕСКО. Выйдя в отставку, некоторое время жил в Италии, а после кубинской революции обосновался в Майами, где опубликовал в 1961 г. открытое письмо Фиделю Кастро и написанную совместно с Орестесом Феррарой публицистическую брошюру «За Родину. Предложения» (с подзаголовком «Манифест кубинской оппозиции в изгнании»).

Первая книга Менокаля, роман «Капли крови» (исп. Gotas de sangre) о Первой мировой войне, вышла в 1920 году. В 1950-е гг. Менокаль вернулся к литературным занятиям, опубликовав сборник пьес (1953) и три книги стихов.

Ссылки

• [www.hubertdeblanck.nl/bioWdBEN.htm Страница на мемориальном сайте Хуберта де Бланка]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Де-Бланк-и-Менокаль, Гильермо

Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.