Дженне
Город
Показать/скрыть карты
|
Дженне́ (фр. Djenné) — город и городская коммуна в центральной части Мали. Административно относится к области Мопти.
Содержание
География
Дженне — один из древнейших городов в Африке южнее Сахары. Расположен в южной части Внутренней дельты реки Нигер, между реками Нигер и Бани, в 398 км к северо-востоку от Бамако и 76 км к юго-западу от Мопти. Город занимает территорию площадью около 70 га, которая во время сезона дождей становится островом.
Коммуна Дженне имеет площадь 302 км² и включает помимо города Дженне ещё 10 окрестных деревень: Белле, Дьяболо, Гомникубое, Камарага, Кера, Ньяла, Соала, Син, Велингара и Йенледа[1][2]. Будучи центром коммуны, город Дженне является также административным центром одноимённого округа, который является одним из 8 округов области Мопти[2].
Климат
Для Дженне характерен сухой и жаркий климат. Самые жаркие месяцы — апрель и май, когда средние дневные максимумы составляют около 40 °C. Чуть прохладнее, но тоже очень жарко, с июня по сентябрь; только в декабре и январе средние дневные максимумы опускаются ниже 32 °C. С декабря по март с северо-востока, с Сахары, дует сухой и пыльный ветер харматан. Когда этот ветер особенно силен, пыль создаёт в воздухе дымку, которая сильно снижает видимость. Годовая норма осадков составляет около 550 мм; самый дождливый месяц — август.
Население
Население коммуны Дженне по данным на 2009 год составляет 32 944 человека[3]. Основным языком населения является один из диалектов языка сонгай. Население окрестных деревень также говорит на языках фула, бамбара и др.
История
Дженне возник[4] в XIII веке на торговом пути через Сахару как место обмена товаров (в первую очередь, соли) между суданскими купцами-мусульманами и жителями тропических лесов Гвинеи. С Тимбукту он соединялся речным путём, а с Золотым берегом — лесными тропами. Основатель Сонгайской империи Сонни Али взял его после семилетней осады в 1473 году. В его государстве Дженне стал вторым по значению культурным и торговым центром после Тимбукту.
С 1670 по 1818 гг. Дженне, утративший своё торговое значение вследствие развития морской торговли, входил в государство Бамбара. В 1818 году им овладел вождь племени фульбе по имени Лоббо, изгнавший из окрестностей всех иноверцев. В 1893 году Дженне перешёл к французам, которые перенесли большую часть торговли в соседний город Мопти.
Историческая часть города была в 1988 году причислена к памятникам Всемирного наследия. Наиболее значительное сооружение города — Большая мечеть, выстроенная из прессованного кирпича в традиционном для этих мест стиле ещё в XIII веке, многократно разрушавшаяся и приобретшая свой нынешний вид в 1907 году.
|
Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 116 [whc.unesco.org/ru/list/116 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/116 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/116 фр.] |
Напишите отзыв о статье "Дженне"
Примечания
- ↑ [www.csa-mali.org/plans/mopti/plansa_djenne/P_S_A_Djenne.pdf Plan de Securite Alimentaire Commune Urbaine de Djenné 2006–2010], Commissariat à la Sécurité Alimentaire, République du Mali, USAID-Mali, 2006, <www.csa-mali.org/plans/mopti/plansa_djenne/P_S_A_Djenne.pdf>.
- ↑ 1 2 [www.matcl.gov.ml/pdf/ComRegMopti.pdf Communes de la Région de Mopti], Ministère de l’administration territoriale et des collectivités locales, République du Mali, <www.matcl.gov.ml/pdf/ComRegMopti.pdf>.
- ↑ [instat.gov.ml/documentation/mopti.pdf Resultats Provisoires RGPH 2009 (Région de Mopti)], République de Mali: Institut National de la Statistique, <instat.gov.ml/documentation/mopti.pdf>
- ↑ [geosfera.info/afrika/mali/1939-dzhenne.html История основания Дженне]
Ссылки
- [www.djennetourism.com/ Официальный туристический сайт Дженне] (англ.) (фр.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Дженне
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
