Дои, Такао
| Такао Дои | |
| 土井隆雄 | |
 | |
| Страна: | |
|---|---|
| Специальность: | |
| Экспедиции: | |
| Время в космосе: |
31 сутки 10 ч 45 мин |
| Дата рождения: |
18 сентября 1954 (69 лет) |
| Место рождения: | |
| Награды: |
|
Така́о До́и (яп. 土井 隆雄?, ромадзи Doi Takao); род. 1954) — японский астронавт, доктор наук по аэрокосмическому машиностроению, доктор астрономии, выполнивший два полёта на американских космических челноках «Колумбия» и «Индевор» (1997, 2008). Первый японец, вышедший в открытый космос (2008).
Содержание
Биография
Родился 18 сентября 1954 года в Токио. Окончив среднюю школу в 1973 году, продолжил обучение в Токийском университете, где в 1978 году стал бакалавром, а в 1980 — магистром наук по машиностроению. В 1983 году Такао Дои защитил докторскую диссертацию по аэрокосмическому машиностроению в том же университете.
С 1983 года Т. Дои работал в японском Научно-исследовательском институте космоса и аэронавтики. В 1985 году перешёл в Национальное агентство по использованию космоса (NASDA).
Космическая подготовка
20 июня 1985 года Такао Дои был отобран среди трёх японских кандидатов в астронавты первого набора. Получил назначение дублёром основного специалиста по полезной нагрузке в экипаж шаттла, который готовился для полёта по японской научной программе Spacelab J. Старт корабля планировался на 1988 год, но из-за катастрофы «Челленджера» он был перенесён на несколько лет.
В 1987—1988 годах Т. Дои работал в Колорадском университете в лаборатории по изучению гидродинамики в условиях невесомости.
В апреле 1990 году вновь начал готовиться к полёту по той же самой программе. Перенесённый полёт STS-47 состоялся в сентябре 1992 года. Т. Дои дублировал в нём своего соотечественника Мамору Мори.
С марта 1995 года в течение одного года проходил переподготовку в Космическом центре им. Л. Джонсона. По окончании подготовки присвоена квалификация специалиста полёта, получено назначение в отделение транспортных систем и управления отдела астронавтов.
В ноябре 1996 года назначен специалистом полёта в экипаж миссии STS-87.
Космические полёты
Первый полёт на «Колумбии» (STS-87)
Свой первый полёт 43-летний Такао Дои совершил 19 ноября — 5 декабря 1997 года на космическом корабле «Колумбия» (STS-87) в качестве специалиста полёта. Экипаж шаттла, в состав которого входил также украинский космонавт, выполнил большую серию научных экспериментов в области физики. Такао Дои совместно с Уинстоном Скоттом совершил два выхода в открытый космос. Во время первого выхода 25 ноября, длившегося 7 ч 43 мин, астронавты осуществили ручной захват неработоспособного спутника-платформы Spartan 201, а также испытали грузовой кран OTD со сменным блоком и инструменты для МКС. В ходе второго выхода 3 декабря (длительность 4 ч 59 мин) астронавты продолжили испытания крана и инструментов, а также запустили и вернули обратно дистанционно управляемый спутник Sprint. Это был первый выход в открытое космическое пространство, осуществлённый гражданином Японии.
Продолжительность полёта «Колумбии» составила 15 суток 16 ч 35 мин 1 с.
Межполётная деятельность
После своего первого полёта Такао Дои получил назначение в отделение Международной космической станции отдела астронавтов НАСА. В рамках подготовки к полёту на МКС в августе — сентябре 2002 года прошёл цикл тренировок в Европейском центре астронавтов (Кёльн).
В 2004 году Т. Дои получил докторскую сепень по астрономии в Университете Райса.
В мае 2006 года включён в экипаж миссии STS-123.
Второй полёт на «Индеворе» (STS-123)
Второй полёт на шаттле «Индевор» (STS-123) Такао Дои совершил в возрасте 53 лет 11—27 марта 2008 года, снова в качестве специалиста полёта. Основной задачей международного экипажа была доставка на МКС первой секции японского орбитального модуля «Кибо». 18 марта Такао Дои провёл уникальный эксперимент на борту станции, бросив в невесомости бумеранг[1]. Продолжительность полёта составила 15 суток 18 ч 10 мин 52 с. Это был один из самых длительных полётов шаттла.
Суммарная продолжительность двух космических полётов Такао Дои составила 31 сутки 10 ч 45 мин 53 с.
После стартов
В 2009 году Т. Дои вернулся из НАСА в японское аэрокосмическое агентство JAXA, но уже спустя два с половиной месяца, 13 сентября 2009 года, уволился из отряда астронавтов, так как получил работу в аппарате ООН в Вене.
Семья
Жена — Хитоми Абэ.
Награды
- Орден «За заслуги» III ст. (Украина, 19 июня 1998 года) — за значительный личный вклад в развитие космонавтики, укрепление международного сотрудничества в области космических исследований[2]
Напишите отзыв о статье "Дои, Такао"
Примечания
- ↑ [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/z24.03.08.shtml Такао Дои провёл эксперимент «по бросанию бумеранга в невесомости»]
- ↑ [zakon.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=659%2F98 Указ Президента України № 659/98 від 19 червня 1998 року «Про нагородження відзнаками Президента України членів екіпажу космічного корабля „Коламбія“ (США)»] (укр.)
Ссылки
- [www.astronaut.ru/as_japan/text/100.htm Космическая энциклопедия]
- [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/doi.html Такао Дои на сайте НАСА] (англ.)
- [www.spacefacts.de/english/bio_inte.htm Spacefacts.de] (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Дои, Такао
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.
Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
