Ромадзи
Ромадзи (яп. ローマ字 ро:мадзи , букв.: «латинские буквы») — совокупность систем транслитерации японской письменности, созданных для записи слов японского языка латиницей.
Ромадзи применяется в различных целях. В крупных японских городах с её помощью дублируются указатели на улицах и в метро; она используется в словарях, учебниках, разговорниках; иногда применяется и в японских текстах в качестве средства выделения; японские компании, работающие на международных рынках, записывают ромадзи свои названия и имена сотрудников при зарубежных контактах.
Существует несколько систем латинизации. Основными считаются система Хэпбёрна, кунрэй-сики (ISO 3602) и нихон-сики (ISO 3602 Strict). Наиболее широко во всём мире (в том числе в Японии) используется система Хэпбёрна, хотя она изначально предназначена лишь для носителей английского языка.
Иногда можно встретить ошибочное утверждение, что словом ローマ字 ро: мадзи в японском языке обозначается латинский алфавит. На самом деле, в современном японском он обозначается словом ラテン文字 ратэнмодзи.
Содержание
Развитие ромадзи
Самая первая система латинизации японского основывалась на португальском языке и его алфавите. Она была разработана примерно в 1548 японским католиком по имени Ядзиро. Система использовалась в католических книгах, издававшихся иезуитским орденом для миссионеров, чтобы упростить последним задачу проповедования в Японии. Эта португальская система похожа на нынешнюю нихон-сики, за тем исключением, что в ней по-другому передавались согласные звуки: например, звук [к] записывался как «c», а [х] — как «f». Так, словосочетание Нихон но котоба, которое по нынешним правилам пишется ромадзи «Nihon no kotoba», тогда писалось как «Nifon no cotoba».
После изгнания христиан из Японии в начале XVII века, ромадзи вышла из употребления, и использовалась лишь время от времени до реставрации Мэйдзи во второй половине XIX века, когда Япония снова открылась для международных контактов. Все нынешние системы были разработаны во второй половине XIX века.
Сразу после реставрации некоторые японские учёные предлагали полностью отказаться от японской письменности и использовать вместо неё ромадзи, в этот период некоторые книги даже начали публиковаться полностью в ромадзи. Однако идея потерпела неудачу из-за большого количества омофонов в японском языке — слов, произносимых одинаково, но записываемых разными иероглифами и обозначающих разные вещи. Позже, в начале XX века, некоторые учёные разработали слоговые азбуки, знаки которых происходили из латинского алфавита. Эта идея была ещё менее популярной.
Современные системы
- Система Хэпбёрна основывается на фонологии английского языка и поэтому даёт для англофонов наилучшее представление о том, как слово произносится по-японски. Она была объявлена Американским Государственным стандартом латинизации японского языка (так называемая пересмотренная система Хэпбёрна), однако статус стандарта был отозван 6 октября 1994 года. Сегодня эта система является наиболее часто употребляемой латинизацией. Японские школьники при изучении латинского алфавита одновременно изучают систему Хэпбёрна.
- Нихон-сики — наиболее старая и наименее используемая среди систем. Она строится на японской фонологии и строго следует слоговому порядку японской азбуки, и поэтому является одной из немногих систем, при помощи которых можно восстановить исходное японское написание по транслитерированному. Кроме того, она является стандартом ISO 3602 Strict.
- Кунрэй-сики представляет собой несколько изменённый вариант нихон-сики. В ней отражена разница между написанием знаков каны и их современным прочтением. Например, в слове かなづかい канадзукай звук づ дзу является озвончённым звуком つ цу (что обозначается значком ゛, который называется «нигори»). Однако в японской азбуке есть другой знак, который читается так же — ず дзу. В системе Хэпбёрна и кунрэй-сики это различие игнорируется, и слово записывается в соответствии с произношением («kanazukai»), в то время как в нихон-сики соблюдается орфография и слово пишется как «kanadukai». Кунрэй-сики является стандартом, признанным японским правительством и ISO (ISO 3602). Кунрэй преподаётся в четвёртом классе школы.
Нестандартная латинизация
Кроме вышеупомянутых стандартизированных систем, часто можно встретить и другие способы латинизации. Они используются многими людьми по разным причинам — либо из-за недостаточного понимания стандартных систем, либо из-за трудностей с введением диакритических знаков, используемых ими. Иногда символов с нужной диакритикой просто нет в используемой кодировке (эта проблема постепенно отпадает с распространением Юникода).
Из нестандартных способов латинизации отдельно можно выделить два следующих:
- JSL — система транслитерирования, предназначенная для преподавания японского языка и жёстко привязанная к его фонетике. Каждый её символ обозначает строго одну фонему японского. В отличие от других нестандартных латинизаций, JSL является именно чётко структурированной системой, её разработала Элеанора Джорден для своей книги «Japanese: The Spoken Language» (1987), по названию которой система и получила наименование.
- Вапуро-ромадзи — способ записи японского латиницей, используемый различными IME (редакторами способов ввода) и текстовыми редакторами для ввода японских слов при помощи стандартной QWERTY-клавиатуры. В отличие от остальных систем, для записи японского слова в вапуро достаточно букв латинского алфавита из кодировки ASCII (то есть в нём не используются диакритические знаки). Вапуро не является чёткой системой, так как в нём допускаются разные способы транслитерирования одних и тех же знаков. Слово вапуро — аббревиатура от ва:до пуросэсса: — «word processor», то есть «текстовый процессор».
Также часто можно встретить замену диакритического знака макрона (который используется в системе Хэпбёрна и нихон-сики для обозначения долготы гласного — например, Tōkyō), на циркумфлекс (Tôkyô), так как его проще вводить во многих текстовых редакторах и раскладках.
Также можно встретить следующие способы латинизации:
- oh для обозначения おお (чаще) или おう (ō в системе Хэпбёрна). Иногда такую латинизацию называют «паспортный Хэпбёрн», так как Министерство иностранных дел Японии разрешило (но не сделало обязательным) использование такой записи в паспортах;
- ou для обозначения おう. Это пример вапуро-ромадзи, и особенно часто такая запись используется любителями аниме (отаку);
- ô для обозначения おお или おう. Это обозначение используется в кунрэй-сики, но иногда встречается и в Хэпберновских транслитерациях либо по ошибке, либо умышленно (так как в кодировке ISO 8859-1 нет символа ō, но есть ô).
- jya для обозначения じゃ (ja в системе Хэпбёрна) и т. п.
- dzu для обозначения づ (zu в системе Хэпбёрна). Такая запись позволяет различать слоги づ и ず, которые в системе Хэпбёрна пишутся одинаково.
- cchi для обозначения っち (tchi в системе Хэпбёрна) и т. п. Такая запись является результатом обобщения правила об удвоении согласного, следующего за знаком «っ». Часто используется «для красоты» при придумывании псевдонимов (например, имя あきこ Akiko превращается в あっちゃん — Acchan вместо Atchan, см. Именные суффиксы в японском языке).
- la для обозначения ら (ra в системе Хэпбёрна) и т. п. Так как японский согласный звук /ɺ/ («р») является одноударным, а английский /ɹ/ — аппроксимантом, в отличие от одноударного /l/, возможно ассоциировать японский звук именно с /l/.
- a для обозначения ああ (ā в системе Хэпбёрна) и т. п. — то есть необозначение длины гласного.
- na для обозначения んあ (n’a в системе Хэпбёрна) и т. п.
Несмотря на то, что иногда использование таких способов записи имеет смысл (в специфических ситуациях), оно обычно приводит лишь к путанице.
В именах собственных возможны ещё бо́льшие отклонения от стандартных систем. Например, мангака Ясухиро Найто предпочитает писать свою фамилию по-английски как «Nightow», хотя по системе Хэпбёрна правильно писать Naitō.
Наконец, некоторые японские слова и названия, например, «jiu jitsu» или «Tokio», пишутся именно так согласно традиции, несмотря на то, что их написание не соответствует ни одной из используемых систем.
Разница между системами
В следующей таблице отражена разница в записи некоторых слоговых знаков японского языка в разных системах. Также для справки приведена запись этих слогов в кириллической транслитерации по системе Поливанова.
| Хирагана | Пересмотренный Хэпбёрн | Кунрэй-сики | Нихон-сики | Поливанов |
|---|---|---|---|---|
| うう | ū | û | ū | у: |
| おう, おお | ō | ô | ō | о: |
| し | shi | si | si | си |
| しゃ | sha | sya | sya | ся |
| しゅ | shu | syu | syu | сю |
| しょ | sho | syo | syo | сё |
| じ | ji | zi | zi | дзи |
| じゃ | ja | zya | zya | дзя |
| じゅ | ju | zyu | zyu | дзю |
| じょ | jo | zyo | zyo | дзё |
| ち | chi | ti | ti | ти |
| つ | tsu | tu | tu | цу |
| ちゃ | cha | tya | tya | тя |
| ちゅ | chu | tyu | tyu | тю |
| ちょ | cho | tyo | tyo | тё |
| ぢ | ji | zi | di | дзи |
| づ | zu | zu | du | дзу |
| ぢゃ | ja | zya | dya | дзя |
| ぢゅ | ju | zyu | dyu | дзю |
| ぢょ | jo | zyo | dyo | дзё |
| ふ | fu | hu | hu | фу |
Кроме того, системы различаются в записи грамматических частиц японского языка: так, слоги は ха, へ хэ и を о, когда используются в качестве частиц или показателей, в системе Хэпбёрна и кунрэй-сики пишутся как wa, e и o в соответствии с реальным произношением, тогда как в нихон-сики эти слоги пишутся как ha, he и wo — в соответствии с таблицей годзюон.
Примеры слов в разных системах
В следующей таблице для справки приведена также запись слов в системе Поливанова.
| Слово | Кандзи | Кана | Ромадзи | Поливанов | ||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Пересм. Хэпбёрн | Кунрэй-сики | Нихон-сики | ||||
| латинские буквы | ローマ字 | ローマじ | rōmaji | rômazi | rōmazi | ро: мадзи |
| Гора Фудзи | 富士山 | ふじさん | Fujisan | Huzisan | Huzisan | Фудзисан |
| чай | お茶 | おちゃ | ocha | otya | otya | отя |
| губернатор префектуры | 知事 | ちじ | chiji | tizi | tizi | тидзи |
| сжимать, уменьшать | 縮む | ちぢむ | chijimu | tizimu | tidimu | тидзиму |
Английский алфавит по-японски
В нижеследующем списке указано, как названия букв английского алфавита произносятся по-японски. Это полезно знать для чтения аббревиатур, например, NHK (ниппон хо: со: кё: кай, «Японская вещательная корпорация») произносится как энуэйтикэ:.
- A — «エー» э:
- B — «ビー» би:
- C — «シー» си:
- D — «ディー» ди:
- E — «イー» и:
- F — «エフ» эфу
- G — «ジー» дзи:
- H — «エイチ» эйти
- I — «アイ» ай
- J — «ジェー» дзэ:
- K — «ケー» кэ:
- L — «エル» эру
- M — «エム» эму
- N — «エヌ» эну
- O — «オー» о:
- P — «ピー» пи:
- Q — «キュー» кю:
- R — «アール» а: ру
- S — «エス» эсу
- T — «ティー» ти: (или «チー» ти:)
- U — «ユー» ю:
- V — «ヴイ» ви: (или «ブイ» буй)
- W — «ダブリュー» дабурю:
- X — «エックス» эккусу
- Y — «ワイ» вай
- Z — «ゼット» дзэтто
Напишите отзыв о статье "Ромадзи"
Литература
- Chibbett, David. The History of Japanese Printing and Book Illustration. Kodansha International Ltd., 1977. ISBN 0-87011-288-0.
- Hannas, William C. Asia’s Orthographic Dilemma. Honolulu: University of Hawaii Press, 1997. ISBN 0-8248-1892-X
См. также
Ссылки
- [www.halcat.com/ Ро: мадзи со: дан сицу] (яп.) — крупнейшее собрание материалов по романизации японского языка, включая копии первых словарей Хэпбёрна.
- [www.animemanga.ru/Japan/transcription.shtml Автоматический преобразователь ромадзи <=> киридзи]
- [nihongo.j-talk.com/parser/index.php Автоматический преобразователь кандзи <=> ромадзи]
 |
В данной статье имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок. Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ромадзи
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
