Фёдоров, Евграф Степанович

Евграф Степанович Фёдоров
Место рождения:	Оренбург, Российская империя
Место смерти:	Петроград, РСФСР
Научная сфера:	кристаллография, геология
Место работы:	Санкт-Петербургский горный институт
Известные ученики:	А. К. Болдырев, А. А. Полканов, Д. Н. Артемьев
Известен как:	Академик, кристаллограф

Евграф Степанович Фёдоров (10 (22) декабря 1853, Оренбург — 21 мая 1919, Петроград) — русский академик РАН, кристаллограф, минералог и математик. Народоволец. Директор петербургского Горного института (1905—1910). Отец климатолога Е. Е. Фёдорова.

Биография

Сын инженер-генерал-майора Степана Ивановича Фёдорова (ум. 1867) от брака с Юлией Герасимовной Ботвинко из города Вильно. В семье также росли сестра Маша, братья Александр и Евгений (специалист по воздухоплаванию).

Учился с братьями в петербургской военной гимназии, откуда, не имея 16 лет от роду, перешёл в Петербургское военное инженерное училище. В 1872 г. по окончании курса отправился на военную службу в Белую Церковь как подпоручик сапёрного батальона.

Заинтересовавшись статьями по медицине, Фёдоров в 1874 г. оставил военную службу и определился вольнослушателем Военно-медицинской академии. В студенческие годы вступил в тайную организацию «Земля и Воля», установил тесные связи с немецким рабочим движением. В 1877 г. женился на Людмиле Васильевне Панютиной (1851—1936), вместе с которой на своей квартире издавал газету «Начало», или «Земля и Воля».

Накануне разгрома народовольцев 26-летний Фёдоров увлёкся кристаллографией и поступил в Горный институт. Много лет спустя, во время первой русской революции, были проведены первые (и последние) выборы директора этого учреждения. На этот пост был избран Евграф Фёдоров.

В 1885-90 гг. по службе в Геологическом комитете исследовал геологию Северного Урала. В частности, работал горным инженером на Турьинских рудниках (1894). В 1890-е некоторое время преподавал в Московском сельскохозяйственном институте.

Революционные события 1917 года произвели на Фёдорова глубокое впечатление. В 1919 году он был избран действительным членом обновленной Академии наук. Но жизнь в революционном Петрограде была тяжелой, не хватало еды и тепла. В феврале 1919 г. Фёдоров заболел воспалением лёгких, а 21 мая его не стало.

Научные достижения

В монографии «Теодолитный метод в минералогии и петрографии» (1893) Фёдоровым был впервые в мировой науке описан универсальный теодолитный метод.

Крупнейшее достижение Е. С. Фёдорова — строгий вывод всех возможных пространственных групп (1891 год), уточнённый в переписке с А. Шёнфлисом. Тем самым Федоров описал симметрии всего разнообразия кристаллических структур. В то же время он фактически решил известную с древности задачу о возможных симметричных фигурах. В некотором смысле Федоров завершил построение здания классической кристаллографии. Значение открытия Федорова можно проиллюстрировать тем, что все изученные до 80-х годов XX-го века кристаллические структуры укладывались в 230 открытых им пространственных групп и лишь в 1982 году были открыты новые типы структур, не укладывавшиеся в классическую кристаллографию (квазикристаллы и модулированные кристаллы).

Кроме того, Фёдоров создал универсальный прибор для кристаллооптических измерений — фёдоровский столик.

1 февраля 1919 года был избран ординарным членом Российской Академии наук.

Память

• С 1920 года на базе кафедр кристаллографии и минералогии Горного института проходили заседания Фёдоровского института, организованного в ЛГИ по инициативе проф. А. К. Болдырева.
• С 1944 года конференции получили название «Фёдоровские сессии» и проводятся ежегодно. В 1953, 1969, 1991, 1999 и 2003 гг., а с 2006 г. — постоянно Фёдоровские сессии носили международный характер. В настоящее время Фёдоровские сессии проводятся раз в два года. История Фёдоровских сессий подробно изложена в статье И. И. Шафрановского «Фёдоровская кафедра кристаллографии, Фёдоровский институт и Фёдоровские сессии» (в кн. Е. С. Фёдоров. Очерки, воспоминания современников, материалы. Труды Санкт-Петербургского Общества естествоиспытателей, сер.1, т.93., СПб, 1999, с.125-132).
• [www.mineral.spmi.ru/fedorov_session.html Фёдоровские сессии] на кафедре минералогии, кристаллографии и петрографии Санкт-Петербургского горного института: [www.minsoc.ru/2012/ 2012], [www.minsoc.ru/2010/ 2010], [www.minsoc.ru/fs2008/ 2008], [www.minsoc.ru/fs2006/ 2006],
• В 1944 г. Академия наук СССР учредила премию имени Фёдорова.

Литература

• Шафрановский И. И. Евграф Степанович Фёдоров. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, [Ленингр. отд-ние], 1963. — 284, [6] с. — (Научно-биографическая серия).
• Кумок Я. Н. Евграф Фёдоров. М.: Молодая гвардия, 1971. — 320 с. — (Жизнь замечательных людей).
• Храмов Ю. А. Фёдоров Евграф Степанович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• [nn.mi.ras.ru/ Труды Е. С. Фёдорова в электронной библиотеке «Научное наследие»]
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52484.ln-ru Профиль Евграфа Степановича Фёдорова] на официальном сайте РАН
• Фёдоров Евграф Степанович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Фёдоров, Евграф Степанович

– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)