Ефремов, Данила Ефремович

Данила Ефремович Ефремов
атаман Д. Е. Ефремов Рисунок неизвестного художника, конец XVIII века
Дата смерти	1760(1760)
Место смерти	Черкасск
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	казачьи войска
Звание	генерал-майор, тайный советник
Командовал	Донское казачье войско
Сражения/войны	Северная война, Кавказская война, Семилетняя война

Данила Ефремович Ефремов (? — 1760) — войсковой атаман войска Донского с 1738 по 1753 годы.

Биография

Данила Ефремов был сыном старшины донского войска Ефрема Петрова, участника Лифляндского похода 1702 года и казнённого Булавиным при взятии Черкасска в 1708 году; дата рождения Данилы Ефремова точно неизвестна.

Впервые Данила Ефремов заявил себя на боевом поприще в ранней молодости: 28 января 1707 года он участвовал с другими казаками в атаке на главную квартиру шведского короля Карла XII в Галиции. В том же году Ефремов был избран походным атаманом донских казаков и в сражении под Калишем, против шведского генерала Реншильда, в течение четырёх часов сопротивлялись значительно превосходящим силам противника.

В 1726 году Ефремов находился на службе в крепости Св. Креста и был тамошним старшиной, в следующем году был в Низовом корпусе. В 1734 году он в том же корпусе был походным атаманом

В 1736 году, будучи ещё старшиной, Ефремов был послан к калмыцкому хану Дундуку-Омбо, желавшему отложиться от России. Ефремов нагнал хана за Кубанью и, обещая прощение, уговорил возвратиться. В удостоверение своих слов он оставил заложниками у хана своего сына Степана с несколькими именитыми казаками, сам же отправился в Санкт-Петербург и убедил императрицу Анну Иоанновну простить Дундука-Омбо. Калмыки были приведены к присяге, сам Дундук-Омбо в 1737 г. пожалован в ханское достоинство, а Ефремов в 1738 году пожалован императрицей войсковым атаманом донских казаков.

Кроме дипломатических способностей, Ефремов проявил военные и административные таланты. В 1738 г. кубанские горцы, нахлынув в большом числе на землю Донского войска, разорили Быстрянскую станицу и напали на Каргальскую, но Ефремов, собрав войско, «сколько онаго из оставшихся за командованием в армии казаков в домах найтиться могло», разбил и прогнал неприятеля обратно к Кубани. В следующем году набег повторился, и враги снова были разбиты донцами в верховьях реки Грушевка.

К атаманству Ефремова относятся постройка крепости около Черкасска и пожар, случившийся 12 августа 1744 г. и истребивший почти весь город. До того времени Черкасск был обнесён лишь палисадом; Ефремов же решил сделать каменные стены, которые защищали бы город также и от весенних разливов Дона. Но нашлись лица, которые послали в Санкт-Петербург донос, будто «оная ограда строится формальною дефензией во всем, яко крепости быть надлежит». Ефремов был вызван в Санкт-Петербург и на допросе показал, что стена строится около Черкасска вовсе не с «регулярной дефензией, но как ограда и стены каменные около монастырей строятся… для единого только утверждения от воды, которая повсегодно многие убытки чинит». Наряженное следствие выяснило правоту слов атамана, и указом императрицы Елизаветы Петровны в 1744 г. было повелено Ефремова отпустить на Дон, но стену разрешили строить лишь с турецкой стороны. В 1749 г. Ефремову был пожалован портрет императрицы Елизаветы с бриллиантами, в том же году, по приезде в Москву, он был награждён 400 рублями.

Пробыв в звании войскового атамана более пятнадцати лет, Ефремов в 1753 г. сам просил об увольнении, по преклонности лет, от атаманства и о назначении на его место его сына Степана. Императрица уволила Ефремова от должности, наградив чином генерал-майора. Степан Ефремов был назначен атаманом, но с тем, чтобы он «в нужных делах, случающихся по пограничному месту, и во внезапных приключениях по ордерам и наставлениям отца поступал». «Для отправления же секретных дел, — сказано было дальше в указе, — кои на него положены, дать ему, Даниле Ефремову, писаря и адъютанта, тако же 100 человек казаков из Донских, кого он сам к тому способных выберет». Таким образом, была основана «сотная» команда, послужившая основанием для образования в 1775 г. казачьего Атаманского полка.

В 1755 г. снова было повелено как войсковому атаману (Степану), так и всему войску Донскому состоять под главным начальством Данилы Ефремова.

В Семилетнюю войну, несмотря на свои преклонные лета, Ефремов принял команду над донскими полками, наряженными в Померанию. В 1759 г. он был пожалован в тайные советники «за добропорядочный поход через Польшу и за оказанные во время Померанской кампании дела мужества и особенно за весьма исправную в войске дисциплину».

Умер в 1760 году и похоронен в Черкасске у правой стены Ратниковской Преображенской церкви.

26 августа 1904 года войсковой атаман Данила Ефремов был назван вечным шефом 14-го Донского казачьего полка.

См. также

• Даниловка — первоначально слобода (с 1970 года посёлок городского типа, Даниловский район Волгоградской области), основателем которого является Данила Ефремович Ефремов

Источники

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Казин В. Х. Казачьи войска. Справочная книжка Императорской Главной квартиры. СПб., 1912
• Материалы для истории войска Донского. Новочеркасск, 1864
• Попов X. И. Биография атамана Данилы Ефремова. Новочеркасск
• Ригельман А. История или повествование о Донских казаках. М., 1846

Ссылки

• [www.donvrem.dspl.ru/Files/article/m5/2/art.aspx?art_id=1195 Аваков П. А. Элита Войска Донского в 1738 г.: борьба за войсковую насеку: Данила Ефремович Ефремов и Иван Матвеевич Краснощёков // Донской временник. Год 2013-й: краеведческий альманах / Донская государственная публичная библиотека. Ростов-на-Дону, 1993-2014.]
• [evgrsaveliev.narod.ru/history-3/chapter-8.html Атаманы Данила и Степан Ефремовы]. Глава из книги Евграфа Савельева «История казачества с древнейших времен до конца XVIII века. Историческое исследование в трех частях»
• [mirslovarei.com/content_his/EFREMOV-DANIIL-EFREMOVICH-34146.html Ефремов Даниил Ефремович] (по материалам книги А. П. Пронштейна «Земля Донская в XVIII веке». Ростов-на-Дону, 1961)
• Вячеслав Тимирбаев. [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1084344600 Разбросала их гражданская война. Потомки Донского атамана Ефремова живут от Бишкека до Америки] // [www.msn.kg/ Моя Столица]. 7 мая 2004
• Ефремов, Данило // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Ефремов, Данила Ефремович

– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.