Загребский трамвай
Поделись знанием:
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
 | |
| Описание | |
|---|---|
| Страна | |
| Расположение | |
| Дата открытия | |
| Эксплуатант |
«ZET» |
| Сайт |
[www.zet.hr www.zet.hr] |
| Маршрутная сеть | |
| Число маршрутов |
19 |
| Подвижной состав | |
| Число вагонов |
187 |
| Основные типы ПС |
TMK 2200, ТМК 2100, Tatra T4YU, Tatra KT4YU |
| Число депо |
2 |
| Технические данные | |
| Ширина колеи | |
| Электрификация |
600 В |
| Загребский трамвай на Викискладе | |
За́гребский трамва́й (хорв. Zagrebački tramvaj) — трамвайное хозяйство Загреба. Популярный вид транспорта в городе.
Для перевозки пассажиров трамваи используют 116 км рельсов метровой колеи. В дневное время работают маршруты от 1 до 17 (кроме 10 и 16 — их не существует), а в ночное время работают от 31 до 34. Средний интервал движения в дневное время составляет 5—10 минут, почти через каждую остановку проходит, как минимум, 2 маршрута. В ночное время трамваи движутся точно по расписанию, средний интервал составляет 40 минут. Дневные маршруты тоже имеют расписание, но обычно оно не соблюдается ввиду пробок в «часы пик», из-за которых ехать до нужной остановки приходится дольше на более чем 30 минут.
Маршруты
Дневные:
- № 1 Западный вокзал — Боронгай
- № 2 Чрномерец — Савище
- № 3 Любляница — Савище (только по будням)
- № 4 Савский мост — Дубец
- № 5 Пречко — Максимир
- № 6 Чрномерец — Сопот
- № 7 Савский мост — Дубрава
- № 8 Михалевац — Запрудже
- № 9 Любляница — Боронгай
- № 11 Чрномерец — Дубец
- № 12 Любляница — Дубрава
- № 13 Житняк — Площадь Кватерника
- № 14 Михалевац — Запрудже
- № 15 Михалевац — Доле
- № 17 Пречко — Боронгай
Ночные:
- № 31 Чрномерец — Савский мост
- № 32 Пречко — Боронгай
- № 33 Доле — Савище
- № 34 Любляница — Дубец
Ночные трамвайные маршруты часто заменяют автобусными из-за ремонта рельсов.
Подвижной состав
В Загребе эксплуатируется множество типов вагонов. По состоянию на сентябрь 2005 года, в городе 240 моторных вагонов и 8 иных типов.
- Самый старый вагон — двухосный вагон марки TMK 101. Три первые единицы были изготовлены в начале 1950-х на заводе «ZET», остальные 68 единиц были поставлены с завода «Đuro Đaković» вместе с 110 прицепными вагонами. Некоторые вагоны заменили на GT6, но в основном эксплуатировали до прихода вагонов марки TMK 2200. В сентябре 2007 года вагонов марки 101 осталось 15 единиц. Вывести их из эксплуатации планировалось зимой 2007—2008 гг.
- Вагон TMK 201 выглядит так же, как и 101, но отличается от него техническим оснащением. В Загребе было 30 вагонов этой марки и 32 прицепных, выпускавшихся в 1973—1974 гг. заводом «Đuro Đaković». 18 вагонов используется, остальные вышли из строя. Но на основе старых 101 можно выпускать вагоны марки TMK 2100.
- В 1977—1983 гг. трамвайный парк пополнился 95 новыми вагонами марки Т4YU производства «ČKD» и 84 прицепными вагонами В4YU. В 1985 году поступил 51 сочленённый вагон КТ4YU.
- В Загребе имеется также один сочлененный вагон марки TMK 900, произведённый заводом «Đuro Đaković» в 1990 году.
- После приобретения в 1994—1998 гг. загребской трамвайной компанией «ZET» 35 старых вагонов марки GT6 фирмы «DUEWAG» (5 из них типа «Мангейм») в одноимённом немецком городе из загребского трамвайного парка стали списывать старые вагоны марки TMK 101. Дешёвые GT6 были куплены из-за нехватки денег на новые вагоны. Вскоре вагоны были списаны и некоторые из них заменены на TMK 2200, а некоторые — на новую серию TMK 2200.
- В 1994 году компания «Končar» выпустила прототип сочленённого трамвая TMK 2100, в 1997—2003 гг. было выпущено ещё 15 таких трамваев. Все они так же были проданы компании «ZET».
- В 2003 году «ZET» заказала 70 новых низкопольных трамваев TMK 2200 производства консорциума «Crotram». Они имеют кондиционеры, видеокамеры внутри и снаружи; развивают скорость до 70 км/ч.
- «ZET» также имеет несколько музейных вагонов М-24.
Интересные факты
7 июня 2007 года в Загребе прошёл парад трамваев. 70 вагонов TMK 2200 проехали по улицам города, как змея, создав при этом транспортный коллапс. Подобные действия мэра Милана Бандича вызвали недовольство горожан.[1]
Галерея
- Zagrebački tramvaj - otvorena prikolica.jpg
Загребский трамвай. Из собрания музея города Загреба.
- Zagreb tram (21).jpg
Трамвай на Площади бана Йосипа Елачича в центре Загреба
- CROTRAM TMK 2200 in Zagreb, Croatia.jpg
Поворачивающий трамвай на пересечении улиц Влашка и Янки Драшковича
- Stajališni displej.jpg
Дисплей на остановке
- Zagreb Tram Dubrava.JPG
Конечная остановка в Дубраве
- Tram T-101 Zagreb.jpg
Вагон ТМК-101 у Загребского технического музея
Напишите отзыв о статье "Загребский трамвай"
Примечания
- ↑ [business.hr/hr/Naslovnica/Arhiva-starog-portala/Gusjenica-od-70-tramvaja-blokirala-promet-Zagrebom Gusjenica od 70 tramvaja blokirala promet Zagrebom (Гусеница 70 трамваев блокировали движение Загребе)] (хорв.)
Ссылки
- [tramvaj.msk.ru/zagreb_lenta Фотолента «Загребский трамвай»]
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Загребский трамвай
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
