Ильюэка Сибаусте, Хорхе Энрике
Поделись знанием:
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
| Хорхе Энрике Ильюэка Сибаусте Jorge Enrique Illueca Sibauste | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 13 февраля 1984 года — 11 октября 1984 года | |||
| Предшественник: | Рикардо де ла Эсприэлья | ||
| Преемник: | Николас Ардито Барлетта | ||
| |||
| 21 июля 1981 года — 1 октября 1983 года | |||
| Предшественник: | Карлос Озорес Типльдос | ||
| Преемник: | Ойден Ортега Дюран | ||
| Рождение: | 7 сентября 1918 Панама, Панама | ||
| Смерть: | 3 мая 2012 (93 года) Панама, Панама | ||
Хорхе Энрике Ильюэка Сибаусте (исп. Jorge Enrique Illueca Sibauste; 7 сентября 1918, Панама, Панама — 3 мая 2012) — панамский государственный деятель, президент Панамы (1984).
Биография
Окончил Панамский университет, Гарвардскую школу права и Школу права Чикагского университета. В 1942 г. получил степень бакалавра права и политологии и в 1955 г. — степень доктора права.
- 1954 г. — Посол Панамы по специальным поручениям в США, вел переговоры о заключении нового договора о Панамском канале,
- 1962—1963 и 1966—1968 гг. — профессор Панамского университета,
- 1963—1964 и 1966—1968 гг. — председатель Коллегии адвокатов Панамы,
- 1963—1964 и 1967—1968 гг. — директор газеты «Эль Панама Америка».
- 1972 г. — специальный посланник в США в связи с проведением переговоров по вопросу о подготовке нового договора о Панамском канале,
- 1974—1982 гг. — член Постоянной палаты Третейского суда в Гааге,
- 1976—1981 гг. — постоянный представитель Панамы при ООН,
- 1981—1983 гг. — министр иностранных дел Панамы,
- 1982—1986, 1987—1991 и 1997—2001 гг. — член Комиссии международного права Организации Объединенных Наций,
- 1983—1984 гг. — председатель Генеральной Ассамблеи ООН,
- 1982—1984 гг. — вице-президент,
- 1984 г. — президент Панамы.
Возглавлял делегацию Панамы на второй сессии третьей Конференции Организации Объединенных Наций по морскому праву, состоявшейся в Каракасе в 1974 г., и на четвертой сессии, состоявшейся в Центральных учреждениях Организации Объединенных Наций в 1976 г.
Источники
- www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=89584358
- exame.abril.com.br/estilo-de-vida/comportamento/mortes/noticias/morre-o-ex-presidente-panamenho-jorge-illueca-sibauste
Напишите отзыв о статье "Ильюэка Сибаусте, Хорхе Энрике"
Отрывок, характеризующий Ильюэка Сибаусте, Хорхе Энрике
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
