Искаков, Болат Газизович

Болат Газизович Искаков
Командующий Республиканской гвардии Республики Казахстан
31 января 2002 года — 21 января 2006 года
Президент:	Нурсултан Назарбаев
Предшественник:	Булат Джанасаев
Преемник:	Абай Тасбулатов
Министр внутренних дел Республики Казахстан
декабрь 2000 года — январь 2002 года
Предшественник:	Каирбек Сулейменов
Преемник:	Каирбек Сулейменов
Командующий Республиканской гвардии Республики Казахстан
14 декабря 1999 года — 19 декабря 2000 года
Предшественник:	Сат Токпакбаев
Преемник:	Булат Джанасаев
Рождение:	9 февраля 1947(1947-02-09) (77 лет) посёлок Уштобе, Талды-Курганская область, Казахская ССР, СССР
Образование:	Карагандинская высшая школа МВД СССР Академия МВД СССР
Деятельность:	государственный деятель, дипломат
Военная служба
Годы службы:	С 1974 года
Принадлежность:	СССР СССР Казахстан Казахстан
Звание:	Генерал-майор юстиции
Награды:

Болат Газизович Искаков (род. 9 февраля 1947 года, п. Уштобе, Талды-Курганская обл., Казахская ССР, СССР), казахстанский государственный деятель, представитель высшего командования Вооружённых сил Республики Казахстан, генерал-майор юстиции, Командующий Республиканской гвардии (1999—2000, 2002—2006), Министр внутренних дел Республики Казахстан (2000—2002), Чрезвычайный и полномочный посол Республики Казахстан в Республике Беларусь, Постоянный Представитель при Уставных органах СНГ по совместительству (2006—2008).

Биография

Родился 9 февраля 1947 года в посёлке Уштобе Талды-Курганской области.

Трудовую деятельность начал в 1966 году преподавателем Каскеленской средней школы (Алма-Атинская область).

С 1967 года устроился рабочим забоя шахты № 38 треста «Ленинуголь» (гор. Караганда).

В 1974 году окончил Карагандинскую высшую школу МВД СССР.

С августа 1974 года — работа в отделе уголовного розыска УВД исполкома Карагандинского областного Совета депутатов трудящихся: сначала инспектор, затем старшим инспектором.

В августе 1979 года поступает в Академию Министерства внутренних дел СССР (гор. Москва), которую оканчивает в 1981 году.

В 1981 году возвращается в отдел уголовного розыска УВД исполкома Карагандинского областного Совета народных депутатов старшим инспектором, затем назначается заместителем начальника по оперативной работе.

С 1983 по 1985 годы — начальник ОВД исполкома Шахтинского городского Совета народных депутатов Карагандинской области.

С 1985 по 1991 годы — начальник УВД исполкома Карагандинского городского Совета народных депутатов.

С февраля по декабрь 1991 года занимал должность начальника Управления охраны общественного порядка Министерства внутренних дел Республики Казахстан.

С декабря 1991 по октябрь 1992 — заместитель Министра внутренних дел Республики Казахстан.

С октября 1992 по июнь 1995 — первый заместитель Министра внутренних дел Республики Казахстан.

В июне-ноябре 1995 года — начальник Алматинской высшей школы МВД Республики Казахстан.

В 1995-1997 годах — начальник управления Государственного следственного комитета Республики Казахстан по Алматинской области.

С января по ноябрь 1997 — начальник департамента Государственного следственного комитета Республики Казахстан по Жамбылской области.

С ноября 1997 по декабрь 1999 — начальник юридического колледжа МВД Республики Казахстан.

В 1999-2000 годах — командующий республиканской гвардией Республики Казахстан.

С декабря 2000 по июнь 2001 — министр внутренних дел Республики Казахстан — командующий внутренними войсками Республики Казахстан

С июня 2001 по январь 2002 — Министр внутренних дел Республики Казахстан

В январе 2002 года вновь возглавляет республиканскую гвардию.

17 апреля 2006 года Указом Президента Республики Казахстан назначен Чрезвычайным и Полномочным Послом Республики Казахстан в Республике Беларусь, Постоянным Представителем при Уставных органах СНГ по совместительству.

28 ноября 2008 года освобождён от исполнения обязанностей в связи с переходом на другую работу.

Награды

• Орден Данк II степени (2005)
• 14 медалей

Отрывок, характеризующий Искаков, Болат Газизович

Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.