Истрина, Евгения Самсоновна

Евгения Истрина
Имя при рождении:	Евгения Самсоновна Истрина
Род деятельности:	Лингвист
Дата рождения:	6 марта 1883(1883-03-06)
Место рождения:	Одесса
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Дата смерти:	4 апреля 1957(1957-04-04) (74 года)
Место смерти:	Ленинград
Награды и премии:

Евгения Самсоновна Истрина (22 февраля [6 марта] 1883, Одесса — 4 апреля 1957, Ленинград) — лингвист-русист, историк языка, член-корреспондент АН СССР (1943).

Окончила Петербургские высшие женские курсы (Бестужевские курсы, 1909), с 1919 года преподавала в Петроградском педагогическом институте (профессор, 1935), в 1942—1944 годах — в эвакуации в Алма-Ате, профессор Алма-Атинского университета, в 1944—1947 — профессор МГУ. В 1947 году вернулась в ЛГПИ, с 1950 года участвовала в работе над 17-томным Большим академическим словарём русского языка, удостоена посмертно Ленинской премии за него (1970). Истрина — один из главных редакторов (наряду с В. В. Виноградовым и С. Г. Бархударовым) двухтомной академической «Грамматики русского языка» (М., 1953—1954, переиздана в 1960).

Статьи и книги Истриной посвящены различным проблемам исторической и синхронной русистики вплоть до методики школьного преподавания и культуры речи; наиболее известная её работа — «Синтаксические явления синодального списка I Новгородской летописи» (1923), одно из классических исследований по русскому историческому синтаксису.

Скончалась в 1957 году. Похоронена на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Награды и премии

• орден Ленина
• орден Трудового Красного Знамени (10.06.1945)
• Ленинская премия (1970, посмертно) — за создание 17 томного Словаря современного русского литературного языка.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50589.ln-ru Профиль Евгении Самсоновны Истриной] на официальном сайте РАН
• [yarus.aspu.ru/?id=209 Статья] на сайте «Ярус»
• [about-msu.ru/next.asp?m1=person1&type=kor&fio=%C8%F1%F2%F0%E8%ED%E0%20%C5%E2%E3%E5%ED%E8%FF%20%D1%E0%EC%F1%EE%ED%EE%E2%ED%E0 Статья] на сайте «Всё о Московском университете»
• [isaran.ru/?q=ru/fund&guid=E3432114-69C9-8EE4-D99B-B568C7C908E1&ida=2 Историческая справка] на сайте Архива РАН
• [feb-web.ru/feb/izvest/1957/06/576-5692.htm Некролог]

Отрывок, характеризующий Истрина, Евгения Самсоновна

Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.