Камир
| Город
Камирос
Κάμειρος
Показать/скрыть карты
|
Камир (также Камирос, греч. Κάμειρος) — древний город на о. Родос, Греция. История археологических изысканий в Камиросе относится к 1852—1864 гг, когда Альфред Билиотти и Огюст Зальцман исследовали акрополь. В 1928 итальянская археологическая школа начала систематические раскопки[1] и реставрационные работы, которые продолжались до конца Второй мировой войны.
Содержание
География
Расположен на северо-западном побережье острова, в трёх километрах к западу от деревни Калаварда. Ещё Страбон в 17-й книге своего труда под названием «География» сообщает о Камиросе в контексте продвижения по Родосу: «Если плыть от города родосцев, оставляя остров справа, то первым откроется Линд… после Линда идут местности Иксия и Мнасирий. Затем следует Атабарий… далее Камир…» На этом его описание города заканчивается.[2]
История
Упоминается у Гомера в Илиаде:
|
«…Но Триптолем Гераклид, как отец, и огромный и мощный, |
|
До прихода дорийцев, основавших город, эта территория была заселена микенскими греками[4]. Основание главного храма можно отнести к VIII в. до н. э. Во время землетрясения 226 г. до н. э. город и храм серьёзно пострадали. Подобное повторилось в 142 г. до н. э. Древний город имел три уровня. На вершине холма располагался акрополь с храмом Афины Камирской и Зевса Совершенного.
Рядом был сооружён резервуар для сбора дождевой воды. Его создание относят к VI в. до н. э. Его объёма в 600 куб. м, по подсчётам, хватало для обеспечения водой примерно 400 семей. Резервуар был оснащён системой труб. Позднее водоснабжение было нарушено из-за землетрясения 226 г. до н. э. Вместо восстановления старого резервуара в Камиросе была создана другая система водоснабжения, основанная на подземных колодцах. Над старым резервуаром построили длинную крытую колоннаду дорического ордера с множеством помещений . Сохранилась надпись, в которой говорится об обязанности лиц, заведующих святилищем, готовить помещения внутри стои (вышеуказанная колоннада) к каким то общественным трапезам. Видимо стоя широко использовалась как место для проведения общественных мероприятий, так и как место, предназначенное для религиозных и административных целей.
Главное поселение находилось на среднем уровне и состояло из параллельной сетки улиц и жилых кварталов. На нижнем уровне находился храм, вероятно, Аполлона Пифийского. Также рядом располагалась агора, «фонтанный павильон», экседра римского времени (полукруглое место для выступления ораторов), общественные бани (также римских времён), а также выделенный из остального пространства с помощью стены священный участок — периболос — с алтарями всем богам, почитавшимся в городе.
Камирос на всём протяжении истории жил за счёт сельского хозяйства. Город славился своим оливковым маслом, вином, а также сладкими смоквами. Могилы VI в. до н. э. богаты достаточно дорогими привозными погребальными дарами, которые сегодня хранятся в Британском музее.
Наши дни
В отличие от окрестных городов, с находящимися в них историко-культурными достопримечательностями, Камирос вовсе не наполнен туристами. Он наполнен атмосферой спокойствия.
От акрополя сохранилась лишь небольшая часть, но «нижний» город сохранился очень хорошо. На агоре находятся аккуратно сложенные и расставленные каменные плиты — остатки главного алтаря города. Остатки конструкции окружают ступени театрона (место для сидения).
Перед агорой находится экседра, за которой расположен священный участок с алтарями, огороженный плохо сохранившейся стеной. Алтари посвящены разным богам. Девять выстроенных в ряд одинаковых алтарей имеют надписи с именами богов или героев. Перед ними, на площадке ниже — большой алтарь (реставрирован итальянцами в годы оккупации), посвященный богу Гелиосу, что определили по надписи. Этот бог, судя по всему, особо почитался в городе. Рядом с алтарем Гелиосу археологи нашли двух куросов — архаические статуи обнаженных юношей, идеал физически совершенного героя. Неподалёку раскопан резервуар для воды VI в. до н. э.
В настоящее время в предместьях города существуют оливковые рощи. Вокруг горда хвойные леса с дачей, которую построил для себя Бенито Муссолини. От храма на акрополе сохранился лишь фундамент и часть портика.
Напишите отзыв о статье "Камир"
Примечания
- ↑ [www.rhodes.gr/el/odimos/dimotikesenotitesdimourodou/kameiros/ Δήμος Ρόδου — Δημοτική Ενότητα Καμείρου]
- ↑ Страбон География в 17 книгах / Под. ред. С.Л. Утченко, с.612-613.
- ↑ Гомер Иллиада (пер. с древнегреческого Н. Гнедича). Кн. II, 655.
- ↑ [odysseus.culture.gr/h/3/gh351.jsp?obj_id=2394 Υπουργείο Πολιτισμού και Αθλητισμού | Κάμειρος]
Отрывок, характеризующий Камир
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
