Капнист, Пётр Алексеевич

Пётр Алексеевич Капнист<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	26 августа (7 сентября) 1839(1839-09-07) Полтавская губерния
Смерть:	19 ноября (2 декабря) 1904(1904-12-02) (65 лет)

Граф Пётр Алексе́евич Капни́ст (26 августа [7 сентября] 1839, Обуховка — 19 ноября [2 декабря] 1904) — русский дипломат, действительный тайный советник (с 1899) в звании камергера (1871), сенатор из рода Капнистов.

Биография

Родился в семье члена Союза Благоденствия Алексея Васильевича Капниста и Ульяны Дмитриевны Белуха-Кохановской. В большой семье росли ещё трое сыновей (Дмитрий, Василий, Павел) и две дочери (Александра и Мария).

Окончил юридический факультет Московского университета (1860). С февраля 1861 года — в канцелярии министра иностранных дел A. M. Горчакова. С 1862 года состоял при российской дипломатической миссии в Риме, с 1863 года — секретарь миссии при Ватикане. После разрыва дипломатических отношений с Ватиканом в 1865 году российская миссия была отозвана, Капнист же до 1875 года оставался в Риме в качестве дипломатического агента; после чего направлен советником посольства в Париж. С 15 января 1876 года был признан в графском достоинстве. В 1884—1892 чрезвычайный посланник и полномочный министр в Гааге. В 1892 году получил чин тайного советника и был назначен сенатором, присутствующим в 1-м департаменте Сената. С апреля 1895 года — чрезвычайный и полномочный посол в Вене. Участвовал в выработке русско-австрийского соглашения по балканским вопросам. Удостоен ряда высших российских орденов, до ордена Св. Александра Невского включительно.

Современники невысоко оценивали его: так, по словам В. Н. Ламсдорфа, «Капнист отличился на дипломатическом поприще, в особенности на посту посланника в Гааге, только тем, что никогда не находился на посту, но очень аккуратно получал жалованье». По отзыву Ю. Карцова, «явных следов своей деятельности в Париже, кроме бульварной славы и громкой связи с Сарой Бернар, Капнист не оставил. Мне он показался типичным представителем непривлекательных свойств дипломатии: сноб, циник и эгоист».

Был женат на графине Надежде Алексеевне Стенбок-Фермор (1864—1947), фрейлине двора (1882), дочери Алексея Александровича Стенбок-Фермора (1835—1916) от брака его с княжной Маргаритой Сергеевной Долгоруковой (1839—1912). За заслуги мужа 26 мая 1896 года была пожалована в кавалерственные дамы Ордена Св. Екатерине (меньшого креста). Их дочь Маргарита (1891—1973), замужем за князем Георгием Павловичем Кантакузеным.

Литература

• Капнист, Петр Алексеевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=1199 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 1139.
• Федорченко В. И. [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&M54/699206b0/0001/65774043 Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 т. — Красноярск: БОНУС; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.]

Отрывок, характеризующий Капнист, Пётр Алексеевич

В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.