Карачарово (Волоколамский район)

Село Карачарово Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Волоколамский Сельское поселение Осташёвское Координаты 55°44′21″ с. ш. 35°46′26″ в. д.55.7392444° с. ш. 35.7739083° в. д. / 55.7392444; 35.7739083    Высота центра 211 м Население ↘61 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 143626 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Карачарово Москва Волоколамск Карачарово Волоколамск Карачарово

Карачарово — село в Волоколамском районе Московской области России. Входит в состав сельского поселения Осташёвское. Население — 61 чел. (2010).

География

Село Карачарово расположено на западе Московской области, в юго-западной части Волоколамского района, примерно в 25 км к западу от города Рузы и в 30 км к югу от города Волоколамска.

Рядом с селом протекает река Искона и впадающая в неё небольшая речка Дьякуша (бассейн Москвы). На территории зарегистрировано два садовых товарищества.

Село связано автобусным сообщением с районным центром. Ближайшие населённые пункты — деревни Дьяково, Ильино и село Болычево.

Население

Численность населения
1852	1859	1926	2002	2006	2010
388	↗436	↘261	↘89	↗609	↘61

История

Село Корочарово относилось к дворцовой Корочаровской волости Можайского уезда и в начале XVII столетия было разорено «литовскими людьми».

«…дворцовая Корочаровская волость, а в ней пустошь, что было село, Корочарово на речке на Искони и у речки Дьяковки, в нем место церковное, что была церковь великаго святителя Николы чудотворца, разорили литовские люди; церковной земли наездом пахано середние земли три десятины без трети да лесом поросли десятина с третью в поле, а в дву по томуж, сена 100 копен отдают в наем из оброка из Можайска патриарши десятины десятильники охочим людям»

— Писцовые книги 1626—1627 гг.

В 1691 году вместе с другими сёлами волости село было пожаловано боярину князю Петру Ивановичу Прозоровскому, а затем принадлежало его брату, князю Борису Ивановичу.

В 1784—1792 гг. селом владел граф Лев Кириллович Разумовский, которому оно досталось от отца — графа Кирилла Григорьевича.

В «Списке населённых мест» 1862 года Корачарово — владельческое село 2-го стана Можайского уезда Московской губернии по левую сторону торгово-просёлочного Гжатского тракта, в 31 версте от уездного города, при речке Исконе, с 51 двором, православной церковью и 436 жителями (216 мужчин, 220 женщин).

По данным 1890 года — центр Карачаровской волости Можайского уезда, в селе была земская школа, располагалось волостное правление.

В 1913 году — 45 дворов, волостное правление, земское училище, квартира урядника, 2 чайных и 2 овощных лавки.

По материалам Всесоюзной переписи 1926 года — центр Карачаровского сельсовета Карачаровской волости Можайского уезда, проживал 261 житель (72 мужчины, 189 женщин), насчитывалось 62 хозяйства, среди которых 57 крестьянских, в селе размещались волостной исполнительный комитет, волостная милиция, комитет взаимопомощи и почтово-телеграфное агентство.

С 1929 года — населённый пункт в составе Можайского района Московского округа Московской области. Постановлением ЦИК и СНК от 23 июля 1930 года округа как административно-территориальные единицы были ликвидированы.

1929—1939 гг. — центр Карачаровского сельсовета Можайского района.

1939—1954 гг. — центр Карачаровского сельсовета Осташёвского района.

1954—1957 гг. — село Болычевского сельсовета Осташёвского района.

С 7 декабря 1957 года — село Болычевского сельсовета Можайского района, а с 31 декабря того же года — Болычевского сельсовета Волоколамского района.

1958—1963 гг. — село Болычевского сельсовета Волоколамского района.

1963—1965 гг. — село Болычевского сельсовета Волоколамского укрупнённого сельского района.

1965—1994 гг. — село Болычевского сельсовета Волоколамского района.

В 1994 году Московской областной думой было утверждено положение о местном самоуправлении в Московской области, сельские советы как административно-территориальные единицы были преобразованы в сельские округа.

1994—2006 гг. — село Болычевского сельского округа Волоколамского района.

С 2006 года — деревня сельского поселения Осташёвское Волоколамского муниципального района Московской области.

Достопримечательности

В селе Карачарово расположена церковь Святителя Николая, построенная в 1795 году по проекту архитектора М. Ф. Казакова на средства Л. К. Разумовского. По аналогичному проекту построена и московская Церковь Космы и Дамиана на Маросейке.

В настоящее время Никольская церковь заброшена и находится в неудовлетворительном состоянии. Церковь Святителя Николая в селе Карачарово имеет статус памятника архитектуры.

Отрывок, характеризующий Карачарово (Волоколамский район)

– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.