Маккой, Карл
| Карл Маккой Carl McCoy | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Годы активности | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
| Лейблы |
Beggars Banquet Records, |
Карл Макко́й (англ. Carl McCoy; родился 18 января 1963 года) — британский музыкант и композитор, фронтмен группы Fields of the Nephilim. Считается одним из самых известных готических вокалистов[1].
Содержание
Биография
Участие в музыкальных коллективах
Родился 18 января 1963 года в Ламбете, Лондон, Англия. Рос в глубоко религиозной семье (мать Маккоя была иеговисткой).
В 1984 году основал группу Fields of the Nephilim, ставшую со временем одним из наиболее известных коллективов «второй волны» готик-рока. Группа существовала вплоть до 1991 года, после чего распалась; Маккой основал собственную команду под названием The Nefilim, работавшую в жанре готик-метал и записавшую единственный альбом в 1996 году.
В 2005 году после долгого перерыва вышел новый студийный альбом Fields of the Nephilim Mourning Sun, практически полностью созданный Маккоем. В настоящее время музыкант является единственным постоянным участником коллектива.
Актёрская карьера и бизнес
Карл Маккой исполнил роль Кочевника в постапокалиптическом фильме ужасов «Железяки» режиссёра Ричарда Стэнли.
Вместе со своей гражданской женой Линн владеет компанией Sheerfaith, оказывающей дизайнерские и оформительские услуги[2].
Личная жизнь
Живёт в гражданском браке со своей давней партнёршей Линн, от которой имеет двух дочерей, Скарлетт и Иден[2]. Обе девушки исполнили вокальные партии на альбоме Mourning Sun. Также воспитывает пасынка Джека.
Увлечения, воззрения, идеи
Карл Маккой известен своим интересом к различным направлениям оккультизма. Он является последователем Телемы и неоднократно использовал цитаты из работ Алистера Кроули в своих песнях. Также он интересуется магией Хаоса, работами Остина Османа Спейра и Питера Кэрролла. Значительная часть творчества музыканта посвящена библейской мифологии; к традиционному христианству он относится критически. По собственному признанию Маккоя, тема «Нефилимов» имеет для него очень большое значение[3]. Он известен также как страстный поклонник творчества американского писателя Говарда Ф. Лавкрафта.
В одном из интервью Карл Маккой следующим образом описал свои оккультные эксперименты:
Я исследую собственный разум, собственный рай и ад, достигая более высоких уровней сознания. Для этого есть способы, основанные на паре ритуалов. Всё это — увёртки от смерти, подготовка к моменту ухода. То, что вы получаете — это отблески смерти. Это совершенно особенное состояние ума…
Оригинальный текст (англ.)I’m exploring my own mind, my own heaven and hell, achieving higher levels of consciousness. There are ways of doing this, based on a couple of rituals. They’re all feints at death, getting to a point just like when you pass out. What you get are glimpses of death. It’s a completely different state of mind <…>[4].
Напишите отзыв о статье "Маккой, Карл"
Литература
- Charles Mueller. The Music of the Goth Subculture: Postmodernism and Aesthetics. — Tallahassee: Florida State University, 2008. — 245 p. — ISBN 9781109045741.
- Stableford, Brian. Gothic Grotesques: Essays on Fantastic Literature. — Wildside Press, 2009. — 224 p. — ISBN 9781434403391.
Ссылки
- [www.discogs.com/artist/Carl+McCoy Творчество Карла Маккоя на сайте Discogs.com]
Примечания
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Маккой, Карл
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
