Квебекская крепость

Достопримечательность
Квебекская крепость Citadelle de Québec
Вид на Крепость со здания Marie-Guyart
Страна	Капиталь-Насьональ
Тип здания	Военный форт
Строительство	XVII—XIX века годы
Статус	постановлением от 24 июня 1872 (1872-06-24) признан историческим памятником

Квебе́кская кре́пость (фр. Citadelle de Québec) — военное укрепление, расположенное на мысе Диаман в городе Квебеке. Прилегая к Полям Абраама, она является неотъемлемой частью укреплений старого города. Квебек — единственный город в Северной Америке, сохранивший ансамбль своих военных оборонительных сооружений.

Рядом с этой углублённой крепостью — то есть расположенной на ровной поверхности, что типично для конца XVIII—начала XIX века,— находится здание Парламента Квебека, а также ряд других правительственных зданий и крупных гостиниц.

История

Первый временный пояс укреплений строился с 1690 по просьбе Луи де Бюада, графа Фронтенакского. Нападение адмирала Фипса и его новоанглийского флота в 1690 вызывает в городе Квебеке настоящий страх осады по-европейски. С 1693 по планам Жозюэ Буабертело де Бокура строится новый пояс укреплений для замены старого временного укрепления. Между 1700 и 1720 город становится огромной стройкой множества одиноких, неполных и неадекватных укреплений, и в 1721 метрополия отказывается заканчивать квебекские оборонительные работы, считая их менее значимыми, чем работы в Монреале и Луибуре. В 1701 французским инженером Жаком Левассёр де Нере разрабатывается план укреплений, его утверждает генеральный комиссар по укреплениям Людовика XIV. Однако лишь в 1745 в панике вследствие капитуляции Луибура губернатор Боарнуа разрешает возведение пояса укреплений полностью из камня под руководством военного инженера Гаспар-Жозефа Шосегро де Лери.

Строительство крепости было завершено лишь во время войны 1812 года. Укрепления в форме звезды, сохранившиеся до настоящего времени, были построены между 1820 и 1831 под руководством британского подполковника и королевского инженера Элайаса Уокера Дернфорда и включают в себя участок французской оборонительной стены 1745 года. Они должны были служить опорным пунктом британских войск для обеспечения безопасности высот мыса Диамана при возможном вторжении из США.

Большинство укреплений города Квебека (который был окружён ими) сохранилось, благодаря вмешательству Фредерика Гамильтон-Тэмпл-Блэквуда, лорда Дафферина, генерал-губернатора Канады с 1872 по 1878, сделавшего Крепость своей официальной резиденцией.

В Крепости проходили Квебекские конференции 1943 и 1944, в ходе которых Уинстон Черчилль, Франклин Д. Рузвельт и Уильям Лайон Макензи Кинг обсуждали стратегию во Второй мировой войне.

С 1920 Крепость является местом сбора Королевского 22-го полка Канадских вооружённых сил. Вдобавок к использованию её в качестве военного сооружения, она по-прежнему является официальной резиденцией генерал-губернатора Канады, по традиции проводящего в ней несколько недель в году. Основной резиденцией генерал-губернатора остаётся Ридо-холл в городе Оттаве.

См. также

• Список фортов Новой Франции

Ссылки

• [www.lacitadelle.qc.ca/ Официальная страница Квебекской крепости (Tourisme Québec)]
• [www.r22er.com/ Сетевая страница Королевского 22-го полка] (недоступная ссылка с 17-04-2016 (2931 день))
• [www.gg.ca/document.aspx?id=95&lan=fra Крепость (Генерал-губернатор Канады)]
• [www.fimmq.com/ Квебекский международный фестиваль военной музыки]

Отрывок, характеризующий Квебекская крепость

– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.