Кей, Джеки
Поделись знанием:
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
| Джеки Кей | |
| Jackie Kay | |
 Джеки Кей в Джорджтаунском университете, 2013 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: |
поэзия, проза, литература для детей |
| Язык произведений: |
английский |
| Премии: | |
| Награды: |
|
Джеки Кей MBE (англ. Jackie Kay, род. 9 ноября 1961 года в Эдинбурге) — британская (шотландская) писательница.
Биография
Отец — нигериец, студент Абердинского университета, мать — из Шотландии, больничная сиделка. Грудным ребёнком Джеки была удочерена «белой» шотландской семьей, росла в Бишопбриггсе, пригороде Глазго. Приемный отец — депутат парламента от коммунистической партии, приемная мать — секретарь Кампании за ядерное разоружение. Джеки мечтала стать актрисой, но после высокого отзыва Аласдера Грея о её стихах избрала литературу. Изучала английскую филологию в университете Стерлинга. Успешно дебютировала книгой стихов Бумаги на удочерение (1991).
Преподает литературное мастерство в Ньюкаслском университете ([www.ncl.ac.uk/elll/people/profile/jackie.kay]). Живёт в Манчестере.
Творчество
Кроме стихов и романов, автор пьес, сценариев, книг для детей.
Избранная библиография
- Бумаги на удочерение/ The Adoption Papers, Bloodaxe Books, 1991 (стихи; премия [en.wikipedia.org/wiki/Saltire_Society Saltire Society] за первую книгу; Шотландская премия за дебютную книгу года)
- That Distance Apart, 1991 (стихи)
- Other Lovers Bloodaxe Books, 1993 (стихи; Премия Сомерсета Моэма)
- Two’s Company, Puffin Books, 1994 (стихи для детей)
- Двумя ударами в сердце/ Twice Through the Heart, 1994/1996 (либретто оперы Марка-Энтони Тёрниджа)
- Off Colour Bloodaxe, 1998 (стихи)
- Трубач/ Trumpet, 1998, биографический роман о джазисте-транссексуале Билли Типтоне; короткий список Дублинской литературной премии; премия газеты The Guardian за роман; переизд. 2011)
- Лягушка, которой приснилось, что она — оперная певица/ The Frog who dreamed she was an Opera Singer, 1998 (стихи для детей)
- Почему бы вам не прекратить болтовню/ Why Don’t You Stop Talking (2002, роман; переизд. 2012)
- Strawgirl, Macmillan Children’s, 2002 (стихи для детей)
- Life Mask Bloodaxe, 2005 (стихи)
- Wish I Was Here (2006, роман; переизд 2012)
- Red Cherry Red, Bloomsbury Publishing Plc, 2007
- Darling: New & Selected Poems , Bloodaxe Books, 2007
- Фонарщик/ The Lamplighter, Bloodaxe Books Limited, 2008 (стихи; короткий список премии Шотландская книга года)
- Maw Broon Monologues (2009, стихи; короткий список премии Теда Хьюза за новую поэтическую книгу)
- Red Dust Road: An Autobiographical Journey, 2011 (автобиографический роман; короткий список премии ПЕН-Центра)
- Fiere Pan Macmillan, 2011 (стихи; короткий список премии Коста, короткий список премии Шотландская книга года)
- Reality, Reality, Pan Macmillan, 2012 (новеллы)
Признание
[en.wikipedia.org/wiki/Eric_Gregory_Award Премия Общества авторов] (1991). [en.wikipedia.org/wiki/Cholmondeley_Award Премия Чумли] (2003). Кавалерственная дама ордена Британской империи (2006).
Напишите отзыв о статье "Кей, Джеки"
Литература
- Marinelli S. Corpografie femminili: gli sconfinamenti della scittura in tre autrici scozzesi. Napoli: Liguori, 2004
- Rodríguez González С. Jackie Kay: biografías de una Escocia transcultural. Oviedo: Krk Ediciones, 2005
- Detmers I. «Muses of their own»: die britische Lyrikszene und Inszenierungen lyrischer Subjektivität bei Jackie Kay, Eleanor Brown und Lavinia Greenlaw. Trier: Wissenschaftlicher Verlag Trier, 2007
- Aydin Ö. Speaking from the margins: the voice of the «other» in the poetry of Carol Ann Duffy and Jackie Kay. Bethesda: Academica Press, 2010
- Richardson M. The queer limit of Black memory: Black lesbian literature and irresolution. Columbus: Ohio State UP, 2013
Ссылки
- [literature.britishcouncil.org/jackie-kay На сайте Британского совета]
- [www.poetryarchive.org/poetryarchive/singlePoet.do?poetId=5682 На сайте Архив поэзии]
Отрывок, характеризующий Кей, Джеки
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
