Ким Цын Сон
| Ким Цын Сон | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: |
СССР |
| Род деятельности: |
поэт, драматург |
| Годы творчества: |
1937-1973 |
| Язык произведений: | |
Ким Цын Сон (11 сентября 1918 — 18 июля 1973) — советский корейский поэт и драматург.
Биография
Родился 11 сентября 1918 во Владивостоке в семье портового рабочего. Рано остался сиротой, воспитывался в семье своей тёти. В конце 1930-х годов как и большинство корейцев СССР был депортирован в Среднюю Азию. В 1938—1940 годах обучался в Узбекском Государственном Университете (филологический факультет). После Великой Отечественной войны переехал на Сахалин. В 1955—1969 годах работал в областной газете «По Ленинскому пути». В 1969 году выступил с критикой первого секретаря Сахалинского обкома КПСС П. А. Леонова, который предлагал закрыть корейские школы на Сахалине. В связи с этой критикой Ким Цын Сон был уволен из газеты и был вынужден работать завхозом в одной из столовых Южно-Сахалинска.
Творчество
Литературной деятельностью начал заниматься в 14 лет. Писал преимущественно на корейском языке. В 1937 году его стихи был впервые опубликованы в газете «Сенбон». Затем появились и публикации в узбекистанских журналах «Звезда Востока» и «Шарк юлдузи». Перу Ким Цын Сона принадлежат сборники поэзии «Строки дружбы» (1951), «Когда акация цвётет» (1954), «Пылающие листья» (1968). Также Ким Цын Сон является автором ряда пьес, наиболее известной из которых стала написанная в 1955 году «Ханган — голубая река». Эта пьеса была поставлена на сценах Казахстанского корейского и Южно-Сахалинского корейского театров.
Напишите отзыв о статье "Ким Цын Сон"
Ссылки
- [www.encsakhalin.ru/object/1804576649?lc=ru Энциклопедия Сахалинский области]
Отрывок, характеризующий Ким Цын Сон
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
