Клинт, Эдди
| Эдди Клинт Eddie Klint | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Рост |
183 см |
| Цвет волос |
брюнет |
| Глаза |
каре-зелёные |
Эдди Клинт (англ. Eddie Klint, род. 5 декабря 1987 в Копенгагене, Дания) — датская модель. Получил широкую известность главным образом благодаря сотрудничеству с итальянским домом моды Prada на протяжении нескольких сезонов.
Детство, семья
Эдди Клинт родился 5 декабря 1987 года в Копенгагене. До того как стать моделью, Эдди учился на шеф-повара и серьёзно увлекался паркуром. У Эдди есть брат.
Карьера модели
Свой первый контракт Эдди Клинт подписал с модельным агентством DNA Models в 2005 году. Вскоре после этого на него обратила внимание дизайнер дома моды Prada Миучча Прада. В 2006 году компания подписала эксклюзивный контракт с Эдди, и в январе того же года он дебютировал на подиуме, открывая и закрывая показы осенних коллекций Prada и Miu Miu, что в модельном бизнесе считается чрезвычайно престижным. В июне 2006 года Эдди вновь принял участие в показах Prada и Miu Miu, а годом позже стал лицом мужской парфюмерной линии Prada[1]. Сотрудничество с домом моды продолжается по сей день.
В разные годы Эдди Клинт также работал с такими известными марками, как Uniqlo, Lacoste, Gap, Bottega Veneta, итальянским домом моды Dolce & Gabbana и многими другими[2].
В 2008 году Эдди стал лицом рекламной кампании ЦУМа, созданной фотографами из известного дуэта Mert & Marcus — Мертом Аласом и Маркусом Пигго[3].
Плавание через Атлантику
1 июля 2010 года Эдди вместе с братом и другом Магнусом на 30-метровом паруснике «Опал» отправились в плавание через Атлантический океан, о чём Эдди рассказал в интервью сайту [models.com/oftheminute/?p=32574 Models.com]. Подготовка к путешествию заняла около полутора лет, в течение которых команда сдала необходимые экзамены, были получены соответствующие разрешения, а судно прошло подготовительный ремонт. Первая часть маршрута пролегала от Копенгагена через Кильский канал, пролив Ла-Манш, Бискайский залив, далее вдоль побережья Испании, Португалии, Марокко, мимо Канарских островов вплоть до Кабо-Верде. После остановки в Кабо-Верде «Опал» пересек Атлантический океан, двигаясь к побережью Бразилии. После стоянки в Белене, команда отправилась к острову Тобаго. Ключевыми пунктами дальнейшего маршрута стали Гренада, Доминиканская Республика, Теркс и Кайкос и Нью-Йорк. Обратный путь в Европу пролегал через Азорские острова.
Отец Магнуса, друга Эдди, вместе со своим другом купили «Опал» в 70-е годы XX века. До того судно использовалось в качестве рыболовного траулера и находилось в плачевном состоянии. Друзья ремонтировали «Опал» своими руками, и на то, чтобы переделать его в парусник, у них ушло около 10 лет. Отец Эдди помогал с ремонтом.
Каждое лето с самого детства Эдди проводил на «Опале», поэтому знал судно досконально, что и позволило ему отправиться на нём в столь длительное плавание.
В планах Эдди совершить подобное путешествие по Тихому океану.
Напишите отзыв о статье "Клинт, Эдди"
Примечания
Ссылки
- [models.com/models/eddie-klint Профиль Эдди Клинта на сайте Models.com] (англ.)
- [nymag.com/fashion/models/eklint/eddieklint/ Профиль Эдди Клинта на сайте New York Magazine] (англ.)
- [models.com/oftheminute/?p=32574 Now Voyager — интервью с Эдди Клинтом на сайте Models.com] (англ.)
Отрывок, характеризующий Клинт, Эдди
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
